Магницкий M. Л. Православное просвещение
М.: Институт русской цивилизации, Родная страна, 2014.
ПРИЧИНЫ ПРЕСЛЕДОВАНИЯ М.Л. МАГНИЦКОГО, ИМ САМИМ ОПИСАННЫЕ[править]
Милостивый государь, граф Алексей Андреевич!
Слава Господу, что под ужасным крестом, на Вас, милостивый государь, возложенным1, сохранена жизнь ваша для людей вашему сиятельству преданных; слава Господу, что под крестом сим созрела вера и высокая покорность святой Его воле, столь необходимая для спокойствия сей и блаженства будущей жизни. Отец Небесный испытывает жестоко только тех, в ком изобилует сила. Для растопления платины нужен огонь сильнее, нежели для золота. Но после очищения нас огнем и слезами покаяния отеческое милосердие Божие посылает такие утешения, что нельзя променять их на все блага мира. Например, одно то, что мы в несчастьях только выучиваемся каяться и молиться, за какие почести и богатства мира отдать можно?
Я твердо убежден, что Господь ни в каком случае не оставит вас, милостивый государь, за великие услуги ваши святой Его Церкви. Он верно поразит врагов ее; ибо исходом всех дел видно чудесное охранение дома царского и России.
Не дивлюсь поступкам духовного начальства с отцом Фотием2, верным слугою Бога и царя; ибо я видел, как оно пред ним ползало; но твердо уверен в том, что ежели в сии важные времена будет оно двоедушничать, то Бог не попустит ему. Мы недавно видели, что есть духовный без духа, в самую важную минуту3.
Так ли в старые годы пастыри наши говаривали к народу и так ли народ слушивал пастырей? Им должно быть готовыми первыми умереть за церковь и царя!
О себе доложу Вашему Сиятельству, что я в самом несчастном положении. Со мной сделаны вещи неслыханные. Едва скончался государь, я схвачен, как преступник, вывезен в климат, для лет моих убийственный, лишен средства руководствовать сына, начавшего служить; лишен утешения жить в семействе своем, ибо жена по болезненному ее состоянию следовать за мной не может; разорен вконец, ибо я запродал было пожалованный мне в Саратове лес и земли за 269 000 руб. с тем, чтоб заплатив 120 000 руб. долгу, хотя небольшой кусок хлеба составить своему семейству; но покупатели, почитая меня преступником, все бросили и от торгу отказались. Остался долг и совершенная нищета. Жена, убитая всеми сими обстоятельствами и терзаемая заимодавцами и бедностью, едва имеет чем платить проценты, которых не берут, а требуют капиталов.
Вот, милостивый государь, то гибельное положение, в которое ввергнут я в самую почти минуту кончины милосерднейшего из царей, и за что же? За то, что служил Богу и ему верой и правдой. За то, что семь лет сряду предсказывал происшедший бунт и старался, чтоб были принимаемы меры к его отвращению (в чем ссылаюсь на самое лучшее свидетельство Вашего Сиятельства).
Я понимаю сие происшествие так: шайка, бунт сей готовившая, завладела полициею и некоторыми придворными лицами, которых и побуждала непрестанно клеветать на меня, дабы удалить давно несносного ей обличителя от всякой возможности пробудить правительство; а личная ненависть министра просвещения, за известное Вашему Сиятельству открытие мною немецкой энциклопедии4, помогла противной мне партии погубить меня в минуту отсутствия державной власти и за 10 дней до бунта.
Всеподданнейшее письмо мое Государю дошло до рук Его Величества 14-го сего месяца; не знаю, какое последует решение; но я почел бы себя совершенно счастливым, ежели бы или посадили меня в Петербуржский Сенат, с получаемыми ныне окладами, и оставя, ежели сочтено будет полезным, и членом Главного правления училищ; или, ежели сие невозможно, отставили от тридцатилетней службы с получаемыми окладами, дабы я мог жить покойно в Петербурге с моим семейством.
В записке, приложенной мною к всеподданнейшему письму моему, ссылаюсь я неоднократно в истине мною представляемого на свидетельство Вашего Сиятельства, как изволите увидеть из списка с оной, у сего представляемого. Молю Бога, чтоб его спросили.
С Николаем же Ивановичем пишу я и к графине и прошу ее помощи. Земли мои, кои стоят по цене покупателей 269 000 рублей, я желал бы заложить ей в 120 000 рублей на четыре года, без процентов, дабы заплатить долги и иметь время по удобности продать их.
Ежели можно Вашему Сиятельству подкрепить мою просьбу к графине добрым словом, то большое изволите сделать мне благодеяние.
Вручитель сего письма, верный, благородный и душою преданный Вашему Сиятельству человек. Я испытал сие на деле.
С душевным высокопочитанием и всегдашнею сердечною преданностью есть
P.S. Простите великодушно, Ваше Сиятельство, что осмеливаюсь послать приложенные книжки в простом переплете; не зная случая, не успел приготовить. Мне бы желательно было довести сию книжку и повыше, куда, вероятно, враги мои ее не пустят.
Забыл также доложить, что ректор здешнего университета, отличный медик, Фукс, говорит, что грудь Николая Иванова Холанского в дурном положении, что он ни здешнего живого и острого климата, ни здешних трудов переносить не может.
Краткая записка об истинных причинах гонения, действительным статским советником Магницким претерпеваемого[править]
Магницкий был Симбирским гражданским губернатором, когда по высочайшему повелению предложено ему место попечителя Казанского университета. Он отозвался, что принять его не может, ибо все дела его в Петербурге; а воспитание сына непременно там жительства его требует. Ему сказано, что Его Императорское Величество желает сего для того, чтобы Казанский университет, в совершенный упадок пришедший, отогреть и восстановить. Тогда Магницкий предложил, чтоб его определили членом Главного правления училищ и отправили временно для осмотра сего университета. Мысль его принята, и он по высочайшему повелению в Казань послан. В то же время пожалованы ему земли и аренда на заплату долгов, в бывшем с ним несчастии нажитых.
Он осмотрел Казанский университет и по возвращении из Казани имел счастие в кабинете Его Императорскому Величеству донести лично о последствиях сего осмотра. (Он имеет на сие доказательство.) Государь, утвердив все его представления, изволил потребовать от него, чтобы он принял непременно управление университетом, оставаясь в Петербурге (Магницкий имеет на сие свидетельство), и восстановил оный, присовокупя к тому: Je vous donne carte blanche5. Магницкий вступил в управление университетом. Но желая в полной мере оправдать всемилостивейшую доверенность государя и всегдашнего благотворителя своего, он обратился к основательному изучению положения народного воспитания как в России, так и в чужих краях исторических.
После внимательных разысканий и труда нескольких лет поражен он был следующими истинами:
1) Всем возмутительным переворотам государств везде и всегда предшествовало возмутительное воспитание.
2) Все тайные общества, на возмущение государств действовавшие, начинали всегда с потайного действия на воспитание.
3) Дух нашего времени либералов, карбонариев6 и суеверов — все один и тот же дух иллюминатства, в новом только плаще, равно действует на воспитание.
4) Со времен Иосифа II прокрался он к нам и в нашем воспитании делает быстрые успехи, ибо повсеместно в науках богословских, философских, политических и исторических распространяет неприметным образом самые противные правила православию и самодержавию.
Поражен будучи сими истинами, на доказательствах основанными, как свет для него ясными, Магницкий, по святости присяги, не мог умолчать. Публично в Главном правлении училищ словесно и письменно (в чем ссылается на свидетелей и акты) заявлял он более уже пяти лет тому, что народное воспитание наше заражено чужеземным духом, противным нашей вере и правлению, и что опасность сего так велика и близка, что не можно откладывать ни минуты для ее отвращения. Не найдя в слушателях и начальстве своем ожиданной от них деятельности, он желал по крайней мере оградить университет, ему вверенный, от повсеместной заразы и представил проект особенной для него инструкции, который государь император непосредственно, то есть мимо Государственного совета, удостоил высочайшего утверждения шесть лет тому назад.
Тогда все восстало на Магницкого — и университет Казанский, и начали называть его погасителем и фанатиком. Магницкий, не страшась сей неприязни, ибо полагался на Бога, располагающего сердцами царей, продолжал обличать возмутительные начала в преподавании и книгах. Его слушали; Казанский университет одобряли; но ни правил, им представляемых, не принимали, ни его лично не только в продолжение семи лет не награждали, но даже непрестанно обходили; а министр финансов пожалованных земель, невзирая на пять именных повелений, ему не давал. Таким образом, заброшенный, обижаемый и разоренный в продолжение семи лет, неуклонно от присяги своей он действовал. (Он может представить официальные акты сих действий.)
Естественно, что партия, в противных началах действующая и им непрестанно обличаемая, боясь пробуждения людей, ее не примечавших, клеветала и поносила его повсеместно.
Наконец, в течение сего года два были происшествия, наиболее врагов на него вооружившие.
1) Происшествие с Госснером. Он был употреблен на обличение методизма и доказывал, что сие духовное якобинство ведет явным образом, как и вольнодумство, к возмущениям; ибо ежели потрясут веру народа к Церкви, то вместе с тем потрясут и почтение к помазанникам Божиим, с сею Церковью освящаемым, и подтверждал сие тем доказательством, что везде за реформою Лютера следовали бунты народные.
Тут присоединилась новая, сильная и могущественная партия к врагам Магницкого.
2) Обличение книги: «Conversations Lexicon»7.
Магницкий, узнав, что в Петербурге публично и с дозволения министерства продается сия вреднейшая из книг, содержащая в себе не только систематически расположенное все нечестие германской философии, но и самые адские клеветы лично на государя, купил сию книгу и согласно с высочайшим указом об истреблении подобных книг представил ее министру народного просвещения с таким заключением, что не только нужно запретить и отобрать ее у покупателей, ибо она продавалась под росписки, но и прекратить навсегда сие опасное и классическое распространение пропаганды германских возмутителей. Г-н министр, не доведя дела сего до высочайшего сведения, желал кончить его только запрещением книги и выговором книгопродавцу. Магницкий довел о сем до сведения государя через графа Алексея Андреевича Аракчеева. Дело сие весьма уважено; книга запрещена, отобран список покупателей, и, сколько ему известно, поступок министра не одобрен.
Магницкий поехал в объезд округа и, найдя во многих губерниях сию опасную книгу, открыл места, откуда она высылалась, и лицо, которое ее распространяло, и сии сведения довел до графа Алексея Андреевича.
С сего времени министр народного просвещения явно заявил себя против Магницкого. И сие последнее происшествие было истинною причиною всего последовавшего. Он страдает ныне за то, что не хотел, изменив присяге, изменить лично царю и благотворителю своему!
Он ссылается в сем на свидетельство графа Алексея Андреевича Аракчеева и дело, которое должно находиться в собственной Его Императорского Величества канцелярии.
Вот те преступления Магницкого, за кои весьма уже сильная у нас партия противников веры и самодержавия, воспользовавшись минутным отсутствием державной власти, хотела, поразив и обесчестив Магницкого, удалить его от всякой возможности продолжать опасные для нее действия его при новом царствовании.
Он ее не страшится, готов стать на суд с нею, пусть враги его обличат чем-либо иным, кроме преданности его к вере отцов, к самодержавию, к царям Отечества. Пусть самым строгим образом рассмотрят и исследуют все дела и официальные его бумаги и в министерстве просвещения и у него хранящиеся, в коих семь уже лет вопиет он непрерывно о потрясении вредным воспитанием и книгами сих трех священных опор, на коих единственно лежит и утверждается частное и общее благосостояние нашего Отечества.
Самое сильное доказательство исполнения горестных его приказаний есть то, что противники Православия и самодержавия могут в правительстве православном и самодержавном открыто гнать и преследовать его за них8.
ПРИМЕЧАНИЯ[править]
Печатается по: Причины преследования М. Л. Магницкого, им самим описанные // PC. 1901. Т. 105. № 3. Март. 1826. С. 678—684.
1 Здесь говорится о том отчаянии, в котором находился Аракчеев после убийства его домоправительницы Настасьи Минкиной.
2 Фотий (Спасский) (1792—1838), архимандрит; настоятель Юрьева монастыря.
3 Вероятно, речь идет о митрополите Серафиме (Глаго-левском).
4 Conversation Lexikon.
5 «Даю вам полную свободу действий» (фр.).
6 Карбонарии — члены тайного общества в Италии в 1807—1832 гг. Боролись за конституцию, национальную независимость и единство Италии.
7 «Разговорный словарь».
8 Письмо это не имело последствий, так как звезда Аракчеева в это время постепенно потухала и он терял свою власть и значение. (Приписка к тексту Магницкого редакции журнала «Русская старина».)