Плещут волны Флегетона,
Своды Тартара дрожат,
Кони бледного Плутона
Быстро к нимфам Пелиона
Из аида бога мчат.
Вдоль пустынного залива
Прозерпина вслед за ним,
Равнодушна и ревнива,
Потекла путём одним.
Пред богинею колена
Робко юноша склонил.
И богиням льстит измена:
Прозерпине смертный мил.
Ада гордая царица
Взором юношу зовёт,
Обняла — и колесница
Уж к аиду их несёт;
Мчатся, облаком одеты;
Видят вечные луга,
Элизей и томной Леты
Усыплённые брега.
Там бессмертье, там забвенье,
Там утехам нет конца.
Прозерпина в упоенье,
Без порфиры и венца,
Повинуется желаньям,
Предаёт его лобзаньям
Сокровенные красы,
В сладострастной неге тонет
И молчит, и томно стонет…
Но бегут любви часы;
Плещут волны Флегетона,
Своды тартара дрожат:
Кони бледного Плутона
Быстро мчат его назад.
И Кереры дочь уходит,
И счастливца за собой
Из Элизия выводит
Потаённою тропой;
И счастливец отпирает
Осторожною рукой
Дверь, откуда вылетает
Сновидений ложный рой.
1824
Примечания
В автографах стихотворение имеет подзаголовок «Подражание Парни». Имеется в виду XVII <в действительности — XXVII. — И. П.> картина его «Déguisements de Vénus» («Превращений Венеры»), вольным переводом которой «Прозерпина» и является. «„Прозерпина“ не стихи, а музыка, — писал Дельвиг Пушкину, получив от него это произведение, — это пенье райской птички, которое слушая, не увидишь, как пройдёт тысяча лет» (см. Акад. изд. Собр. соч. Пушкина, т. XIII, стр. 107).
Déguisements de Vénus
TABLEAU VINGT-SEPTIÈME.
Le sombre Pluton sur la terre
Était monté furtivement.
De quelque Nymphe solitaire
II méditait l'enlèvement.
De loin le suivait son épouse:
Son indifférence est jalouse.
Sa main encor cueillait la fleur
Qui jadis causa son malheur :
Il renaissait dans sa pensée.
Myrtis passe; il voit ses attraits,
Et la couronne de cyprès
A ses cheveux entrelacée.
Il se prosterne ; d'une main
Elle fait un signe ; et soudain
Remonte sur son char d'ébène.
Près d'elle est assis le berger.
Les coursiers noirs d'un saut léger
Ont déjà traversé la plaine.
Ils volent ; des sentiers déserts
Les conduisent dans les enfers.
Du Sty x ils franchissent les ondes :
Caron murmurait vainement;
Et Cerbère sans abonnent
Ouvrait ses trois gueules profondes.
Le berger ne voit point Minos,
Du Destin l'urne redoutable ,
D'Alecton le fouet implacable,
Ni l'affreux ciseau d'Atropos.
Avec prudence Proserpine
Le conduit dans un lieu secret,
Où Pluton, admis à regret,
Partage sa couche divine.
Myrtis baise ses blanches mains,
La presse d'une vnix émue,
Et la déesse demi-nue
Se penche sur de noirs coussins.
Elle craint un époux barbare ;
Le berger quitte le Tartare.
Par de longs sentiers ténébreux
Il remonte, et sa main profane
Ouvre la porte diaphane
D'où sortent les Songes heureux.
