Проказники (Крылов)/Действие третье

Материал из Викитеки — свободной библиотеки
Проказники — Действие третье
автор Иван Андреевич Крылов (1769-1844)
См. Оглавление. Дата создания: 1788, опубл.: 1793. Источник: Крылов И. А. Полное собрание сочинений: в 3 томах / Редакция текста и примечания Н. Л. Бродского — М.: Государственное издательство художественной литературы, 1946. — Т. II. [Драматургия]. — С. 268—291..

Действие третье

ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ

Театр открывается. Тройкина и Тянислов играют в карты. Прията сидит за клавирами. Ланцетин, взяв на столе скрипку, настраивает, чтобы ей аккомпанировать. Милон возле ее садится. Плутана делает любовные знаки то Рифмокраду, то Тараторе. Рифмокрад и Таратора сидят по обеим сторонам перед чашею с пуншем. На столе поставлено множество стаканов пустых и половина выпитых, в знак того, что уже пунш роспит. Иван разносит чай.

Азбукин (пьет пунш). Пунш такой прекрасный, что одна чашка в состоянии свести с ума две головы.

Таратора. Это я старалась, сударь! (Мужу.) Да что же ты не пьешь, батюшка? Я для тебя его делала.

Рифмокрад. Я уже выпил две чашки, свет мой!

Милон. Итак, сударыня, я могу льститься, что судьба перестала противиться моему благополучию?

Прията. Ежели дядюшке и тетушке угодно, я соглашаюсь.

Иван подает чай Тройкиной.

Тройкина. Какой у вас дюжий детина! где вы эдакого подцепили, моя матушка?

Иван. Родился в господской деревне, сударыня, да вот бог привел в городе барину голову убирать.

Тройкина. Смотри, еще какой разумник! да эдакий парень, право, не худо может всчесать на голове... Господин Рифмокрад, послушай-ка, батюшка, он, что ль, у тебя всегда голову чешет?

Рифмокрад. Я, сударыня, не примечаю совсем этого, бывши занят; у меня жена их к тому наряжает.

Таратора. Нет, матушка; иногда он, иногда другой.

Тройкина. Как! да разве не один причесывает ему головушку?

Таратора. И! нет, мать моя. Кому досуг.

Тройкина. Позволь же, мать моя, чтоб он и меня иногда причесал.

Тянислов. Ну, вот, Иван, новый доход!

Иван. Я бы, сударь, с охотою...

Тянислов. Однако же и давича побранился с госпожею Тараторою.

Иван. Да вить это оттого, что я не привык таких вертлявых голов чесать, какова у ее милости. У мастера, бывало, мы всё всчесываем на болване. Вы сами знаете, сударь, жалуюсь ли я когда на вашу голову.

Тянислов. То-таки я не люблю вертеться.

Иван. Право, так, сударь! Ваша голова так же спокойна на своем туловище, как парикмахерский болван.

Азбукин. Так, сударь, благословясь да и по рукам!

Рифмокрад. Как угодно жене: я соглашаюсь.

Таратора. Как он хочет: за мной слова нет.

Азбукин. Да когда ж толку-то от вас дождусь?

Плутана (лекарю). Parbleu, monsieur le docteur [1], что ж вы не скрипите?

Ланцетин (Прияте). Зачнемте, сударыня! Пуще всего трель выделывайте чище.

Тянислов (бросил карты). Нет, не хочу более. Ты эдак все у меня выиграешь. Княжна, или ты играешь очень счастливо?

Рифмокрад. Коли бы меня не обманывали, то б, конечно, я не так много проигралась.

Ланцетин. Сто дневных бы вам лихорадок, проклятые картежники... дёрнуть не дадут!

Тройкина (кричит). Кто хочет со мною в карты?

Тянислов (садясь возле Азбукина). У вас, сударь, самый веселый угол во всей комнате.

Азбукин. Сядь-ко лучше здесь, так встанешь не с легким карманом, а с тяжелою головой.

Тройкина (кричит, тасуя карты). В карты со мною кому угодно?

Азбукин. Да в чем ты играл?

Тянислов. В крестах, сударь!

Азбукин. Ну, так о чем тужить? Зови своим, что ни увидишь: это самая счастливая масть: в крестах никогда не проиграешь.

Тройкина (кричит, тасуя карты). В пикет кто изволит?

Ланцетин. Проклятая картежница! Постойте, сударыня, я с нею поиграю, а то она всех здесь оглушит. (Садится за стол с Тройкиной.) Давайте, сударыня!

Таратора. Ба! Ланцетин сел в карты! куда как мне хочется с ним поиграть!.. Пусти-тко меня, матушка, я с ним немного поиграю.

Тройкина. А я с кем буду, мать моя?

Таратора. И, матушка, отдохни хоть немножко: неужли ты не устала?

Тройкина. Я хоть погляжу на вас.

Рифмокрад. Воспользуясь теперешнею минутою... Итак, сударыня, я решился отказать Тянислову... Но позвольте в награждение за этот отказ... Вы краснеете? Ах, сударыня, это оттого, что я несчастлив!

Плутана. Нет, сударь! Это оттого, что я вас не понимаю.

Таратора. Ну, пять, сударь!

Ланцетин. Три, сударыня!

Таратора. Как ты забавен! пять, свет мой!

Ланцетин. И ты умильна! три, моя красавица!

Таратора. Пять, мой ангел! пять, говорю я!

Ланцетин. Три, матушка, три!

Таратора. И, мой батюшка! да с тобою вечно не сладишь! (Бросая ему карты в лоб.) Чорт вперед с тобою и связываться захочет!

Ланцетин. Так, опять в лоб! Долго ли вам над моим лбом шутить? Все в лоб, да в лоб!

Тянислов. Ха! ха! ха! благодетельница моя и мужниного лба не щадит: как же ты хочешь свой уберечь? Ты знаешь, что ее шутки всегда на лбу кончатся.

Таратора. Перестань, сударь. Я тебе сказываю, что я никогда больше с тобою играть не намерена... А этот Тянислав мне уже досаден... (Тихо Плутане.) Хочешь ли, душа моя, чтобы я тебе сделала забаву? (Тянислову.) Пожалуй ко мне, сударь, послушай, обходись поучтивее с господином Азбукиным; вить он у нас генерал.

Тянислов. Вот! да полный, что ли?

Таратора. Нет! вить полных-то у нас немного.

Тройкина (перекидывая карты). Кто хочет талию в банк?

Азбукин. Княжна! как ты кричишь, как будто французские хлебы продаешь.

Тянислов. Оставим ее и выпьем лучше еще по стакану, ваше пpeвосходительство!

Азбукин. Что? что? кто превосходительный?

Таратора (тихо Азбукину). О! сударь! он у нас великий сатирик и всем дает свои прозванья и имена.

Азбукин. Послушай-ко, мой друг! я ничуть тебе не кланялся делать меня превосходительным.

Тянислов. Я бы никогда не осмелился этого сделать, ваше превосходительство... правда, я стихотворец; но стихотворцы делают героями, а не генералами.

Азбукин. Слышишь ли ты, пустая голова, я хочу, чтоб ты никак меня не делал!

Тянислов. Да меня в этом и обвинять нельзя, ваше превосходительство!

Азбукин. Еще-таки! Господин Рифмокрад, коли хочешь мне быть родней, так не будь знакомым этому пню... так смеяться над заслуженным штапом и звать его превосходительным! Выгони его, господин Рифмокрад!

Рифмокрад. Ну! что же, сударь! вить все видят, что он сказал не похоже на истину.

Азбукин. За то-то я и сержусь! Он, видно, только в том и упражняется, что на людей хвастает. Вот и на тебя насказал, будто ты человек шесть обокрал, которых я и имена уже не помню.

Таратора. Как, сударь! ты мужа моего называешь вором? ты позабыл, что я обещала, при малейшем твоем проступке, тебя со двора согнать взашей; а как ты это заслужил, так — вон, милости прошу.

Плутана. Bravo! madame, если вы устоите в своем слове, так я вам верить стану.

Тройкина. Вон его, матушка! вон! Он только и живет обманами, и меня, грешную, сколько раз ты, окаянный, обманывал.

Тянислов. Что же вы это все на меня? разве позабыли, что я стихотворец?

Таратора. Что ж! не эпиграмму ль ты на меня хочешь написать?

Тянислов. Что там в эпиграмме, где ты сама; а я еще не столь великий автор, чтобы написать эпиграмму смешнее тебя. (Уходит.)

ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ

Прежние, кроме Тянислов.

Плутана. Parbleu! Eh bien, madame! [2] часто ли вы делаете такие прекрасные спектакли?

Таратора. Всякий день, mon cher; вить надобно же чем-нибудь время проводить.

Тройкина. То-таки ты великая проказница, моя матушка! Знаешь ли, мой батюшка, как она любит ссору, что гостей к себе, как петухов, сбирает!

Азбукин. Да что же наше-то дело?

Милон. Могу ль я льститься, сударыня, что вы окончите препятства?

Прията. Если позволит мне матушка открыть вам мои чувства...

Таратора. С богом, мать моя! Ты мне только досажала...

Прията. Чем я вам досажала?

Таратора. Всем! Не стыдно ли, что ты меня переросла, свет мой, и делаешь меня бабушкою? Девушка уже ты невеста, а все растешь.

Прията. Но льзя ль обвинять меня, в чем одна природа...

Таратора. Природа, мать моя! природа! Да для чего ж я не росла в твою пору? И муж мой лет за пять до свадьбы знал меня такою же, какою я за него вышла.

Рифмокрад. Так, радость моя! Мне сказывали, что ты еще за несколько лет и до меня была такою же, какою я тебя зачал знать.

Таратора. В нашей фамилии все женщины скоро расти перестают. Она первая у нас выродок. Но бог с ней! Нажив себе партию, избавит меня лишних хлопот; а господин Милон, сделавшись нам родней, я думаю, не подаст причины мне на себя жаловаться.

Милон. Сколько сил моих станет, сударыня!

Таратора (мужу). Но мне, батюшка, еще кое-что надобно тебе сказать. Выдь отсель, Прията; а госпожа Тройкина и господин Милон сделают тебе товарищество.

Тройкина. Пойдем, мать моя! Коли хочешь, я тебя в тинтере выучу.

Ланцетин. Когда же... концерт?

Таратора. После, господин Ланцетин!

Ланцетин. А я было совсем приготовился и смычок наканифолил. Пойду же и отнесу все это в свою комнату, да проиграю соло. ( Уходит со скрипкою.)

Плутана. А я, madame и monsieur, с вашего позволения, пойду умножать общество.

Таратора. Подите, сударь; и я не замедлю его умножить.

Рифмокрад. Если позволите, так и я его умножу.

ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ

Рифмокрад, Таратора и Азбукин.

Таратора. Мне нужно с тобою поговорить.

Рифмокрад. Этот дурак нам мешает.

Азбукин. Все ушли, а мне итти, что ли?

Рифмокрад. Помилуйте, сударь, за что же нас лишать удовольствия вас видеть?

Азбукин. Ну, так ин сядем же, да покалякаем.

Таратора. Эдакая деревенщина! Если бы ты не был дядя моего зятя, то бы вытолкала я тебя в шею. — Сядемте, сударь!

Рифмокрад (тихо жене). Выживи его как-нибудь отселе. — Итак, сударь, вы, слава богу, благополучно сюда доехали?

Азбукин. Да, доехал.

Таратора (особо). Я задыхаюсь от досады! (Ему.) Где ж, сударь, вам веселее: здесь или в деревне?

Азбукин. Как же здесь не весело: здесь куда ни обернись, так рассмеешься.

Рифмокрад. Да, что ты хотела мне сказать? Скажи, этого дурака нельзя выжить: он очень смешон. Ха! ха! ха!

Таратора. А при нем говорить нельзя. Я также чуть не тресну от смеха. Ха, ха, ха!

Азбукин. Скажите-тко, чему вы смеетесь, так и я вам подсоблю, тут же посмеюсь.

Рифмокрад. Ничего, сударь! Я над нею смеюсь.

Таратора. А я, право, над ним, сударь!

Азбукин. А что тебе на нем смешно стало?.. Однако пойти было и мне к ним же. (Встает.)

Рифмокрад. Останьтесь у нас, сударь! Неужели вам такая нужда?

Азбукин. Да, я, пожалуй...

Таратора (отставя к стороне его стул). Да ежели, сударь, есть надобность, так мы вас не беспокоим.

Азбукин (хочет садиться на стул Рифмокрада). Нет, право, никакой.

Рифмокрад (заслоняя свой стул). Я вижу, сударь, что вы из учтивости к нам остаетесь, но мы вас никак не просим; вам, верно, есть нужда.

Азбукин. Поверь, что никакой нет. Я только хотел посмотреть, как княжна-сестра учит вашу племянницу играть. (Хочет садиться на стул Тараторы.)

Рифмокрад (заслоняя ее стул). Неправда, сударь: вы из учтивости скрываете свою нужду.

Таратора. Я это по глазам вижу; но я, право, не стерплю, чтоб вы долее себя принуждали (Берет его под руки, чтоб вывесть.)

Азбукин (упираясь). Сватья! сватья! да право мне никакой нужды нет.

Рифмокрад. Нет, сударь, я не люблю, чтоб для меня принуждались. Я люблю, чтоб со мною обходились вольно; и, с позволения вашего, пособлю вас вывесть. (Схватывает его под другую руку.)

Азбукин. Да оставьте свои церемонии!

Таратора. Воля ваша, сударь, я удовольствием почитаю угадывать мысли и угождать людям.

Рифмокрад. Без чинов, сударь, прощайте! прощайте! (Выводят Азбукина.)

Азбукин. Ну! добро! ин прощайте! — Какие это учтивые люди! право, я в них клад нашел!


ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ

Рифмокрад и Таратора.

Таратора. Ха! ха! ха! Какое у тебя пылкое воображение, душа моя! Ты так учтиво его вытолкал, что он почел то одолжением.

Рифмокрад. Так и должно жить в нынешнем свете, душа моя! Надобно выталкивать так, чтоб за то благодарили. Но что ты хотела мне сказать?

Таратора. Да вот что: испросивши от тебя позволение, чтоб выдать Прияту за Тянислова, я немножко поторопилась и до свадьбы позволила ему...

Рифмокрад. Что такое?

Таратора. Взять десять тысяч ассигнациями, назначенных ей в приданое.

Рифмокрад. Что ты говоришь!.. Ну, что мы станем делать? на что ты дала Тянислову-то, душа моя?

Таратора. Ах, мой батюшка! не столько жаль, что я ему, собаке, дала, да то беда, что вить Милону-то опять-таки дать надобно.

Рифмокрад. То-то и горе, мой свет! Вот как ты неосторожна! десять тысяч, будто это шутка!

Таратора. Но добро же он, бездельник! Я его заманю к себе и велю его прибить, как каналью, своим людям; а потом поеду к нему в дом, разобью сама у него все двери, войду к нему в спальню и выну у него насильно...

Рифмокрад. Нет, душа моя, за это в полицию попадешь. Ты у него насильно не вынимай, а надобно делать все с доброго согласия. А я так вот как думаю: надобно, чтоб он сюда пришел; если это будет, то я его обласкаю, расхвалю его стихи, подтвержду мое обещание выдать за него Прияту и выманю у него наши деньги... А потом ты можешь сказать мне, что будто ты на это не соглашаешься; — так вот это и будет учтивый отказ.

Таратора. Но если он деньги не отдаст?

Рифмокрад. Так пусть же уж возьмет и Прияту нашу.

Таратора. Да бедняжка-то любит Милона!

Рифмокрад. Все на свете привычка, свет мой: и кошка с собакой привыкают дружно жить в одном доме. Вить и я к тебе привык же.

Таратора. Хорошо, батюшка! Так надобно за ним послать. Но, право, не лучше ли поколотить-то его?

Рифмокрад. Нет! ни того, ни другого не надобно, а надобно его самого дождаться. Он просил меня просмотреть план трагедии: не придет ли он со мною о нем посоветовать? Но поди, жизнь моя, к гостям и пришли мне сюда французские трагедии, которые лежат в моей комнате. Мне надобно докончать один монолог.

Таратора. Да не прислать ли также и русских трагедий?

Рифмокрад. А на что? и во французских то же есть, что в русских!

ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ

Рифмокрад (один). Сочинять стихи, а особливо трагедии, есть вещь довольно трудная. Для нее оставил я попечение о доме, о жене, о детях и, кажется, с помощью Расина и прочих пишу не хуже других. Но, к несчастию, живу в такой век, когда французский язык сделался у нас употребителен, и всякий стих... (Слуга вносит книги.) Но вот и трагедии! Подай сюда! Поди вон! (Слуга выходит.) Вот отселе один стих.... дай замечу... (Развернув другую.) Отселе можно шесть... Эти два стиха очень хороши. Ах, этот стих из «Аделаиды»: он сделает украшение не только монологу, но и всей трагедии. Я им заключу... ну, кажется, он будет изряден! Хотя я наружно скромен, но внутренно надобно отдать себе справедливость, что я великий автор! Вить вот и один монолог трудно набрать: каково же целую-то трагедию! Ей-ей очень мудрено!

ЯВЛЕНИЕ ШЕСТОЕ

Рифмокрад и Тянислов.

Тянислов. Ваше благородие, господин Рифмокрад! во сне или наяву я брежу?

Рифмокрад. Помилуйте, сударь, вы, право, наяву, или я сам сплю.

Тянислов. Полно, правда ли, что меня моя благодетельница выгнала из вашего дома?

Рифмокрад. И, сударь! что вы смотрите на женские причуды?

Тянислов. То-то! Я так думаю, что вы глава своей жене.

Рифмокрад. Забудьте все это! о безделице помните, сударь!

Тянислов. То я бы ввек не заглянул в ваш дом, не подорожа ни вами, ни невестою, ни приданым; но у вас осталось одно, что меня притягивает.

Рифмокрад. Кто ж имеет это счастие? Я на себя не смею надеяться!

Тянислов. Нет! ваша жена к себе многих притягивает; только не меня.

Рифмокрад. Кто-нибудь из наших детей?

Тянислов. И из детей ее никто.

Рифмокрад. Так я не догадываюсь. Что же такое, сударь?

Тянислов. Как не догадываетесь! а план-то моей трагедии!

Рифмокрад. А! сударь! Этот магнит достоин такого железа, как вы.

Тянислов. Сядем же; забудем все прошедшее и порезонируем иöнь пиö [3].

Рифмокрад (особо). Мне бы деньги были миляе негодного твоего плана... (Вынимая бумагу.) Извольте, сударь. Вот он.

Тянислов. Вы вить уже знаете завязку, характеры всех персонажей, также и развязку?

Рифмокрад. Помню, сударь! Это ей-ей все прекрасно: я, право, вам не льщу.

ЯВЛЕНИЕ СЕДЬМОЕ

Тянислов, Рифмокрад и Азбукин.

Азбукин (особо). Добрая родня! не знает, куда девать свою Прияту: то отдают ее Тянислову, то племяннику. Ба! да вот здесь и Тянислов с Рифмокрадом: послушаю, на чем-то они дело решат.

Тянислов. Итак, сударь, теперь об одном остается с вами посоветовать: как лучше и какою смертью умертвить княжну и ее брата?

Азбукин (особо). Уф! что я слышу!.. вот те раз!

Рифмокрад. Это, сударь, состоит в вашей воле; надобно только, чтобы сделать жалко.

Азбукин (особо). О негодный! ему, как будто курицу, стоит человека потерять!

Тянислов. Но когда лучше, сударь, убить-то? вдруг или порознь?

Рифмокрад. Лучше вдруг или тогда, когда кто первый по содержанию попадется.

Азбукин (особо). Ах, беда! не сносить мне своей головушки! дай-ко выйду.

Тянислов. Но, чтобы нам не помешали, я запру двери. (Вставая.) Так, я подлинно убью, когда кто первый по содержанию попадется.

Азбукин (особо). Жив ли я, или нет? пырнет он меня, собака! а выйти нельзя... спрячусь хоть под стол. (Подлезает под стол, а Тянислов запирает двери.)

Рифмокрад (особо). Желал бы я, чтобы он поступил по моему совету: я бы прямо в шуты его записал.

Тянислов. Теперь нам никто не помешает... А ведь в таких делах всегда нужна тайность... Какою же бы смертию советовали вы мне их уморить?

Рифмокрад. По моему мнению, чтобы умножить красоту действия, надобно княжну опоить... или окормить; а брата, брата...

Азбукин (особо). Ах! что-то мне будет! убьют они меня, собаки, вместо вороны!

Тянислов. А для него, сударь, я выдумал новый образ смерти; только хорош ли он будет?

Рифмокрад. О, сударь, прекрасный! А какой?

Тянислов. Я хочу его удавить; ведь это афрапирует зрителей.

Рифмокрад. Как же, сударь, это будет божественный coup de théâtre! [4]

Азбукин (особо). О проклятые! они смеются, как будто за чаркой водки, не жалея невинных душ. Я уже о княжне не говорю, да моя пресная душенька чем виновата?

Тянислов. Так как вы думаете, княжну-то можно опоить или окормить?

Рифмокрад. Для чего же, сударь, для чего же не так, если вам угодно! Где интерес требует, чтобы кого убить, там ни на что смотреть не нужно. Вить она женщина злонравная, гордая, упрямая и непостоянная...

Азбукин (особо). Так, это портрет сестрин! Бедная сестра моя, пропала ты, познакомясь с сим негодным человеком!

Тянислов. Но что ж, ваша Прията будет ли скоро за мною? Я хочу поскорее жениться. Если у меня будет дочь, то отдам ее также за стихотворца, — так вот у нас Парнас-то и пойдет по наследству; а я уже и приданого половину истратил.

Азбукин (особо). О проклятые! вижу, для чего и меня удавить хотят!

Рифмокрад. Вы судите, как афинский мудрец, сударь! (Тихо.) Прияте, видно, быть за ним. Делать нечего.

Тянислов. Так я княжну-то заставлю отравить ядом, а брата-то мы уже удавим, где только по интересу попадется; и эта будет, право, прекрасно!

Азбукин (особо). Чтоб тебе, плуту, самому петлею-то любоваться!

Рифмокрад. Итак, ваш нижайший слуга, сударь. (Провожает его за дверь.)


ЯВЛЕНИЕ ВОСЬМОЕ

Азбукин (вылезает из-под стола). Уплетусь, доколе послужат мои ноженьки! Нет, сохрани бог породниться с этим кровопийцею. Живши в его доме, от одного страха умрешь... Но кто то...

ЯВЛЕНИЕ ДЕВЯТОЕ

Рифмокрад и Азбукин, который трусит во все явление.

Рифмокрад. А, государь мой! вы здесь?.. Я сердечно рад...

Азбукин (особо). Ну, вот и смерть моя пришла! (Кланяясь очень низко.) Ваш слуга, сударь!

Рифмокрад. Я восхищаюсь, видя вас: мне нуждица с вами поговорить. (Хочет взять его за руку.)

Азбукин (не давая руки). Виноват, сударь! У меня ей-ей рука болит.

Рифмокрад. Да вы хотите, кажется, вон итти?

Азбукин. Ах! нет, нет, сударь; я с вами останусь. (Особо.) Уж не в кармане ли у него удавка?

Рифмокрад. Пожалуйте, сядьте, сударь! (Садится сам.)

Азбукин (садясь). Слушаю, сударь! — Вынеси меня отсель, владыко!

Рифмокрад (подвигаясь к нему со стулом). Мне хочется отобрать от вас известие, когда намерены вы назначить свадьбу.

Азбукин (отодвигаясь от него). Когда вам угодно, сударь! — Не даром он ко мне подвигается.

Рифмокрад (придвигаясь к нему). Помилуйте, сударь, это зависит от вашего повеления.

Азбукин (отодвигаясь от него). Как, сударь, мне приказывать в вашем доме? — Конечно, он хочет придраться.

Рифмокрад (придвигаясь к нему). По мне хоть сегодни, сударь; я как можно скорее желаю быть вам роднею.

Азбукин (отодвигаясь). И я от этого непрочь... — Зарежет он меня!

Рифмокрад. Так позвольте ж мне об этом уведомить жену.

Азбукин. Хорошо, сударь! — Кабы тебя поскорее чорт вынес!

Рифмокрад. А вы подождете, сударь?

Азбукин. Нет, мне нужда.

Рифмокрад (возвращаясь, хочет его обнять). Так вы хотите итти? Прощайте, сударь!

Азбукин. Ах! нет, нет, божусь вам, что ждать вас стану.

ЯВЛЕНИЕ ДЕСЯТОЕ

Азбукин (один). Уф! жив ли я? не удавили ли меня? Нет, бог еще пустил на покаяние грешную мою душу. Нет, сохрани, владыко, чтобы я еще доле здесь остался. Худо в большом городе деревенскому жителю! не знаешь, куда голову приклонить. А как попадешься в такой благодатный дом, как здешний, так и не увидишь, как душу потеряешь.

ЯВЛЕНИЕ ОДИННАДЦАТОЕ

Азбукин и Тройкина.

Тройкина. Что мне делать с бездельником Тянисловом? Он и глядеть на меня не хочет.

Азбукин. А! сестрица голубушка, здорово! Ты еще жива? а я думал, что уже тебя и меня на свете нет.

Тройкина. Что ты, братец, так всполошился? Ты весь без ума.

Азбукин. То, сестра, нечего сказать, будешь без ума, как посулят удавку. Я так-то переполошился, что то и дело щупаю себя за шею, нет ли уже на ней удавки.

Тройкина. Да растолкуй мне, что это значит: не проигрался ли ты?

Азбукин. Нет, я ничего не проиграл, да и не выиграл; но посмотри наперед, нет ли здесь кого.

Тройкина. Нет, никого. Да скажи, что такое?

Азбукин. Послушай! Рифмокрад да Тянислов сбираются тебя да меня... Уф! кто-то идет!

Тройкина. Ну, ну, да растолкуй мне пояснее...

Азбукин. Нас сбираются потерять.

Тройкина. Ох!..

Азбукин. Ну, ну, чего бояться? Не стыдно ли так трусить? Лучше уйдем поскорее.

Тройкина. Так! я знаю, для чего это. Вот каковы вероломные мужчины!

Азбукин. Тебя отравят ядом, а меня удавят.

Тройкина. Что же нам делать?

Азбукин. Убежим поскорее, покамест нас здесь не захватили.

Тройкина. Да как же свадьба-то моего племянника?

Азбукин. Все вздор: я никогда не соглашусь; да Рифмокрад с Тянисловом уговорилися, потерявши нас, отдать за него Прияту.

Тройкина. Ах! срезал он меня, собака! (Падает в креслы.)

Азбукин. Уйдем, уйдем поскорее!

Тройкина. Постой, братец; я хоть в тинтере доиграю, и...

Азбукин. Ну, есть ли у тебя ум? до Терентья ли теперь, когда над головою...

Тройкина. Да постой! возьми хоть свою шляпу, она в той комнате... да и карты мои захвати.

Азбукин. Пропадай всё, лишь бы души здесь не потерять! (Уходят.)

Конец третьего действия

Примечания

  1. фр. Parbleu, monsieur le docteur — Чорт возьми, господин доктор!
  2. фр. Parbleu! Eh bien, madame! — Ну, мадам!
  3. фр. Un peu — немножко.
  4. фр. coup de théâtre! — Сценический эффект!