Путеводитель по библиотеке Московского публичного и Румянцевского музеев

Путеводитель по библиотеке Московского публичного и Румянцевского музеев

Дата создания: 1896, опубл.: 1896. Источник: Путеводитель по библиотеке Московского публичного и Румянцевского музеев — М.: Печатня А. И. Снегирёвой, 1896.

Первоначальным основанием для Московской публичной библиотеки послужила библиотека, составленная в Петербурге иждивением и трудами незабвенного канцлера, графа Николая Петровича Румянцева^[1]. Польза учреждения Румянцевской библиотеки неоспорима; она заключала в себе обильные материалы для Русской Истории и драгоценное собрание рукописей, обогатившее литературу древне-славянского языка; но с кончиною этого славного мецената в самом начале 1826 года (3 января), иссяк источник обогащения для этой библиотеки и через несколько десятков лет она не могла уже соответствовать тем успехам, какие отечественная история и славянская филология сделали в течение этого времени. Между тем Императорская Публичная Библиотека, увеличивая постоянно свои размеры, облегчая доступ к пользованию своими сокровищами и привлекая к себе внимание публики, косвенным образом обрекла музей Румянцева почти на совершенное забвение. Такое невыгодное положение этого замечательного книгохранилища навело нескольких высокопоставленных лиц на идею о перемещении Румянцевского музея в Москву на том основании во-первых, что древней русской столице недоставало подобного учреждения, а во-вторых, что с перенесением музея в новое место, он тем самым получил бы и новый толчок к деятельности на благое просвещение, вызвав к тому новые живые силы. Эту прекрасную идею первоначально возымел бывший попечитель Московского учебного округа, впоследствии министр народного просвещения, Е. П. Ковалевский; а привести в исполнение и развить её досталось в удел бывшему попечителю Московского Университета Н. В. Исакову, который и ходатайствовал о её осуществлении. Комитет министров нашёл благую мысль вполне соответствующей воле завещателя, 23 мая 1861 г. мнение комитета удостоилось Высочайшего утверждения. Этим событием положен первый камень в основу хранилища наук и искусств, постоянно увеличивающегося и теперь уже достигшего огромных размеров, потому что к составу Румянцевского книгохранилища и музея впоследствии присоединено было несколько библиотек и разных коллекций, жертвуемых многими друзьями просвещения и благотворителями, в том числе самим Государем Императором и членами Его Августейшей Семьи.

В 1861 г. началось перемещение Румянцевского музея и библиотеки из С.-Петербурга в Москву; в то же время производилась и установка предметов и книг в бывшем доме Пашкова^[2]. В 1862 г., то есть одиннадцать месяцев спустя после основания музея, залы его были уже открыты публике для обозрения, а две отдельные комнаты предоставлены для занятий, — одна рукописями и старопечатными книгами, а другая — библиотекою. С того времени обозрение музея и занятия в нём идут непрерывно. Между тем обильные приращения постоянно продолжаются, вызывая неослабные заботы начальства по улучшению и удобству пользования богатыми сокровищами Московского музея.

Несколько библиотек, расположенных одна за другой, составляют обширное книгохранилище, занимающее большую часть зал и коридоров нижнего этажа. Число находящихся в нём книг простирается теперь до полумиллиона томов.

Обозрение библиотеки под руководством одного из её чиновников обыкновенно происходит по вторникам, в час пополудни. При этих обозрениях особенно имеется в виду, чтобы посетители не только проходили вдоль непрерывной стены книг, но чтобы дать им возможность наглядным образом узнать некоторые из достопримечательностей, находящихся в ряду этих многочисленных, собранных со всех концов земного шара, произведений типографского станка. Между тем и самое впечатление, производимое этой массой нагромождённых, как бы кристаллизованных, человеческих мыслей — необыкновенно, и немудрено, если любители неожиданных сочетаний идей, под влиянием этого впечатления, признают не лишённым правды вещее изречение Виктора Гюго, который в области духовного господства преемником Квиринальского балкона называет кассу типографского наборщика^[3].

В библиотеку и читальные залы входят либо с главного, либо с бокового музейного подъезда, со Знаменки, — где посетители оставляют в сенях, у служителей, под выдаваемые каждому номера, верхнюю одежду, шляпы, трости и проч.

Поднимаясь на лестницу с бокового подъезда, посетитель видит перед собой барельефное изображение фельдмаршала П. А. Румянцева^[4], над которым помещён его фамильный герб. — По сторонам барельефа находятся мраморные доски с начертанными золотом именами жертвователей.

Победа Екатерины II над турками

Боковые стены лестницы украшены большими картинами. Одна из них аллегорическая, изображает въезд Екатерины II в завоёванные у Турции земли. Граф Румянцев на белой лошади; за ним Князья Голицыны, Граф Панин, Кн. Репнин, Кн. В. В. Долгорукий, Гр. Алексей и Фёдор Орловы; шествием предводительствует Гр. Г. Г. Орлов. — На картине пометка: «Stefano Torelli fec. 1772». — Против этой картины находится другая, кисти художника Quadal. Сюжет её объяснён помещённой над нею надписью золотыми буквами: «Фридрих для Румянцева изображает Кагул», — т. е. это изображение манёвров, сделанных Королём Прусским Фридрихом II-м, для фельдмаршала Графа Румянцева-Задунайского, с намерением представить Кагульскую битву^[5].

Войдя на верхнюю площадку лестницы, где стоит бронзовая статуя Актеона, работы Мартоса, мы видим двое дверей. — Вход направо ведёт в читальный зал, налево — в книгохранилище. — Обыкновенно обход библиотеки начинают с большой Румянцевской залы, означенной на плане и в книжном каталоге буквою А. — Этой большой зале предшествует другая, меньшая, в которой книг нет, но зато находятся портреты членов семейства гр. Румянцева; во-первых, Гофмейстерина Анна Никитична Нарышкина, рожд. Румянцева, двоюродная сестра Задунайского, сидящая; у ног её собачка: «М. F. Quadal pinx. 1802»; затем, Графиня Марья Андреевна Румянцева^[6], супруга Графа Александра Ив. Румянцева, рожд. Графиня Матвеева, в рост, сидящая; писал Mitoire. Ещё четыре эскиза: 1. Екатерина II дарит Румянцеву шляпу, увенчанную лаврами; 2. больной Румянцев принимает доклады в постели; 3. он же читает бумагу; 4. картина на мир с Турками. Все четыре очень бойко рисованы чёрным карандашом и промыты тушью, работа Шебуева. Кроме того, на стенах этой залы находятся две мраморных доски с именами Августейших Покровителей Музея и список его Почётных Членов. — Посредине залы, на гранитном пьедестале, величественно возвышается статуя мира, работы знаменитого Кановы. Произведение это, кроме своих изящных форм, замечательно ещё в том отношении, что напоминает собою три важные исторические события, связанные с именем Румянцевых: мирный трактат с Швецией, заключённый в 1743 году в Або^[7] Александром Ивановичем Румянцевым, отцом знаменитого впоследствии фельдмаршала; далее — громкую победу, одержанную графом Петром Александровичем Румянцевым-Задунайским над турецкою армией, и условия мира, предписанные им турецкому визирю в 1774 году в болгарской деревне Кайнарджи^[8]; наконец — Фридрихсгамский мир^[9], заключённый сыном Задунайского, канцлером Николаем Петровичем Румянцевым в 1809 г. Высота статуи 2 арш. 8 вершков. — Против статуи поставлен мраморный бюст фельдмаршала П. А. Румянцева-Задунайского, а по сторонам последнего — бронзовые бюсты адмиралов Крузенштерна и Лисянского, совершивших в 1803—6 годах по инициативе и на средства графа Н. П. Румянцева, первое русское кругосветное плавание на кораблях «Надежда» и «Нева»^[10].

Памятником этого путешествия служит этнографическая коллекция, до 170 предметов, собранная во время плавания и относящаяся большею частью к Алеутским и Сандвичевым островам. Она составляет Румянцевский музей в собственном и тесном смысле. — Прежде, когда библиотека музея не была так переполнена книгами, эта коллекция, в витринах, была размещена в соседней большой Румянцевской зале. В настоящее же время, по недостатку места, витрины эти пришлось убрать, а места их заставить огромными шкафами для новых книг. Эти высокие ясеневые шкафы загромождают всю большую залу в два ряда в виде кулис, плотно приставленных друг подле друга, с небольшими лишь проходами.

Две из витрин с коллекциями Крузенштерна и Лисянского однако удалось поместить в описанной выше малой Румянцевской зале и публика по этим образцам может познакомиться с характером всех коллекций, которые, с расширением здания музеев, будут, конечно, возвращены на их надлежащее место.

Большая Румянцевская зала в высоту разделена по стенам галереею на два этажа. Внизу по стенам помещена большая часть библиотеки покойного канцлера графа Румянцева; содержа в себе до 26000 томов, она преимущественно относится к исторической жизни России и сопредельных с нею стран, а также к истории Византии, Церкви христианской и изящных художеств; на галерее, кроме остальной части этой библиотеки, поставлено собрание русских и польских книг, тоже исторического содержания, принадлежавших покойному сенатору К. М. Бороздину^[11] и пожертвованных его дочерью. Эта огромная, в два света, зала украшена с одной стороны мраморным, в натуральную величину, изваянием фельдмаршала Петра Александровича Румянцева, работы неизвестного скульптора. На противоположной стене залы, в богатой золотой раме, помещён в натуральный также рост, портрет основателя библиотеки и музея, графа Николая Петровича Румянцева в андреевской мантии, со многими атрибутами, напоминающими покровительство его наукам и предпринятую на счет его кругосветную экспедицию.

Портрет Александра Ивановича Румянцева

Превосходный этот портрет — произведение бойкой и выразительной кисти английского живописца Доу («Geo Dawe Pict pinxit St. Petersburg. 1828»). Это тот самый художник, чья кисть создала знаменитую портретную галерею в Императорском зимнем дворце. — Рядом с этим портретом поставлен такой же точно величины портрет гр. А. И. Румянцева^[12], деда канцлера и отца фельдмаршала, работы Боровиковского. По одну сторону от этих портретов находится стол с земными и небесными глобусами, а по другую — большая двухсторонняя витрина, где выставлен превосходный на пергаменте факсимиле карты всего света, составленной Пицигани в 1367 г. в Венеции, а также многие интересные инкунабулы^[13]. Техническая терминология целой Европы присвоила именование инкунабулов — от слова cuna, колыбель — тем первенцам типографского искусства, которые вышли в свет от времени изобретения книгопечатания, в половине XV-го века, до 1500-го года включительно. Некоторые ученые и библиографы причисляют к инкунабулам и книги, вышедшие в начале XVI-го века, именно до 1505-го, 1510-го, 1517-го и даже 1520-го годов; но наша библиотека руководствовалась мнением большинства. — В витрине, о которой идёт речь, выставлены: а) Блаженного Августина; О граде Божием (De сіѵіtate Dei), напечатано в Субиако в 1467, старейшая из всех музейских книг, b). Письма Цицерона (ad familiares) печат. в Венеции в 1469 г. c). Проповеди св. Бернарда, изданные Шеффером в Майнце 1475 г. d). Евсевия Церковная История, печат. в Риме 1476 г. e). Немецкий Хронограф (Fasciculus temporum) Кёльн 1476 года. f). Пергаментный Псалтырь на немецком языке. Нюрнберг 1480 г. g). Библия, там же, в 1480 г. h). Саксонские хроники (Kronecken der Sassen) издан. Шеффера в Майнце 1492 г. і). Служебное Евангелие и чтения из пророков на Латинском языке, Любек 1492 г. к). Книга Хроник (Buck der Cronicken), Антония Кобергера с политипажами. Нюрнберг 1493 г. и друг. — Здесь же лежит, кроме инкунабулов, экземпляр редчайшего первого издания 1607 г. Путешествия в Россию капитана Маржерета.

Оставляя зал А , посетитель входит в коридоры B и C, в которых с одной стороны помещается в шкафах за стеклом домашняя библиотека покойного Почётного Члена Музеев, академика Михаила Петровича Погодина^[14] и часть самых изящных дублетов, переданных из бывшего эрмитажного собрания Императорской Публичной Библиотеки. — По другую сторону, в шкафах, стоящих в простенках между окнами, размещена библиотека академика Николая Саввича Тихонравова^[15], пока ещё лишь временно хранящаяся в музее. Между шкафами этой библиотеки, в пяти витринах устроена выставка масонских знаков, обрядовых символических принадлежностей, бумаг, дипломов, портретов наиболее знаменитых масонов и проч. Эта выставка, принадлежащая к Отделению Рукописей, по большей части составлена из предметов, входящих в состав обширной масонской коллекции покойного московского профессора С. В. Ешевского^[16] и устроена под наблюдением покойного хранителя Отделения Рукописей, А. Е. Викторова. — В следующей небольшой зале D находится председательское кресло последнего Великого Мастера русских масонских лож, графа С. С. Ланского, и остатки принадлежностей убранства ложи: два большие подсвечника, металлическая курильница и огромный деревянный золочёный циркуль. Эта любопытная коллекция даёт всестороннее понятие о масонской символике и обрядности и для удобства обозрения снабжена ярлыками с подробными надписями.

Большую часть помещения Е занимает бывшая библиотека известного библиографа Сергея Дмитриевича Полторацкого^[17], простирающаяся с дублетами и брошюрами до 15.000 томов и составляющая весьма важное приращение книжных богатств Музея, особенно по части отечественной литературы XVIII-го и первой половины XIX-го столетия, а также по множеству библиографических пособий, сделавшихся довольно редкими. Многие из справочных книг этого собрания перенесены, для удобства пользования, в каталожную комнату, о которой будет сказано далее. Кроме того в зале Е помещено небольшое собрание, принесенное в дар Липранди^[18], а в верхнем её этаже до 4.000 томов, из числа пожертвованных г-м Неустроевым^[19], и значительная часть тех книг, которые поступают в Музей из цензурных комитетов и типографий по закону.

В следующей зале, под литерою F, находится библиотека, принадлежавшая бывшему министру народного просвещения и члену Государственного Совета А. С. Норову^[20]. Составленная с великим знанием дела, особенно по части древне-классической, церковно-исторической и палестинской литературы, библиотека эта представляет собою одно из самых капитальных приобретений Московского Музея. Она состоит ныне приблизительно из 14.000 томов и брошюр. Кроме старинных церковно-славянских изданий, переданных в Отделение рукописей и старопечатных славянских книг, собрание это заключает в себе такие достопримечательности, как например: Полиглотты Хименеса, Ария Монтана, Кастелли, Вальтона, Гуттера, первое издание Греческой библии Альда 1518 г., первое издание Нового Завета Эразма Роттердамского, Синайский кодекс Тишендорфа, новое дополненное издание Acta Sanctorum и т. п. Здесь собраны также все редчайшие описания путешествий по Святой Земле: Le Voyage de Galilée (par le pére Mich. Nau) 1670, Orientalische Reyss Брейнинга 1612, Haranta Putowani do Zeme Swate 1608 г. и проч. Особенного внимания достойно полное собрание оригинальных сочинений Джордано Бруно Ноланского, известных по своей чрезвычайной редкости. Должно присовокупить, что один из этих экземпляров отмечен собственною подписью Джордано. Едва ли какая библиотека может представить подобную коллекцию. В числе изданий древних греческих и римских классиков находится много первопечатных, как например издание Естественной Истории Плиния 1469 г., Горация 1476 г., Аристотеля 1498 г., Геродота 1502 г., Плутарха и разные другие. Тут находится знаменитая по своей редкости Рудбекова Atlantica, в четырёх томах с атласом; также первопечатные издания сочинений Тихо Браге, Коперника, Кеплера, а из новых монументальная Description de l’Egypte французской экспедиции, наконец замечательное собрание Эльзевиров. — Оно не уступает ничем, как своим выбором, так и числом (за исключением университетских диспутов), коллекции Эльзевиров Императорской Публичной Библиотеки, как это явствует из напечатанного в 1862 году каталога.

Эльзевиры^[21], — в продолжении нескольких поколений славившаяся фамилия типографщиков, главным местом своей деятельности имела Лейден и потом Амстердам, и занималась сначала книжной торговлею, потом печатанием и изданием книг. Считают до четырнадцати представителей этой фирмы. Они печатали маленькие изящные книги в 12-ю и 16-ю долю листа, и даже в половину 12-й и 16-й доли, то есть в формате в три и четыре раза меньшем восьмой доли, самым тончайшим шрифтом, хотя и не отлитым из серебра, как некоторые думали, но однако же очень чётко и исправно, с немногими, но приличными и красивыми орнаментами, на бумаге не слишком белой, но тонкой и плотной. Эмблема Лейденской типографии была сначала орёл, потом пустынник, сидящий под тенью вяза; Амстердамской — Минерва с оливковым деревом. Встречаются также эмблемы: небольшой огонь (Else-vier, пламя ольхи) и в анонимных изданиях — глобус.

По литературному достоинству, издания Эльзевиров ценятся значительно ниже изданий другой знаменитой старой типографии — Альдов^[22] в Венеции; зато производство Эльзевиров по численности гораздо больше.

Норовская библиотека обладает собранием превосходно сохранившихся Эльзевиров. Обыкновенно при обозрении этой коллекции указывают, как на особенную драгоценность, на серию «республик» (небольшие трактаты о разных государствах). — Издания большего формата, принадлежащие Эльзевирам, не представляют особенного интереса в типографском отношении за исключением двух библий, и ещё менее в этом отношении заслуживают внимания Эльзевировские диссертации, которые служат только печальным свидетельством того, до какого упадка постепенно дошла славная прежде типография. Позднейшие поистине грязные её изделия имели последствием то, что Лейденский Университет счёл себя вынужденным отнять у Абрагама II Эльзевира его наследственную привилегию. —

Некоторые из редкостей библиотеки Норова выставлены для посетителей в витринах, а в амбразурах окон той же залы, особенно удобных к тому своей шириной, выкладываются с тою же целью достопримечательные живописные издания.

Обширное помещение под литерою G находится посредине всего здания и заключает в себе драгоценное собрание книг и эстампов, составлявших библиотеку в Бозе почившей Императрицы Александры Фёдоровны^[23]. Желая содействовать новоучрежденному в Москве Музею, Их Императорские Высочества Великие Князья Николай и Михаил Николаевичи, наследовавшие упомянутую библиотеку, испросили Высочайшего Государя Императора Александра II-го соизволения (29-го мая 1862 г.) передать это собрание книг и гравюр Московскому Публичному Музею. Этим поистине щедрым даром Августейших жертвователей значительно приумножились средства библиотеки по многим отделам европейской литературы. Собрание состоит почти из 9.000 книг большею частью на французском, итальянском и немецком языках по отделу истории, живописных путешествий и состояния художеств эпохи 50-х—60-х годов текущего столетия. В этой коллекции Музей приобрёл, между прочим, прекрасные настольные издания европейских классиков и несколько дорогих изданий по истории искусств и по части графических воспроизведений разных достопамятностей; таково например собрание превосходных эстампов папской гравировальной палаты в Риме, Calcografia Papale Саmегаlе. В двух огромных папках, содержащих в себе до 60-ти отличных гравюр, особенно замечательны произведения резца Вольпато, Кунего, Фабри, Лавольпы, Моргена, Фоло, Павоны, Фонтаны и проч. с картин Рафаэля, Микель Анджело, Леонардо да Винчи, Гвидо Рени и других знаменитых итальянских живописцев. Достойны внимания также Galerie de Florence Бартолини, Trachten des christlichen Mittelalters Гефнера, Viaggio pittorico nel regno delle duo Sicilie Кучинелло и Бианки, Cryptarum Monamenta Basilicae Vaticanae Дионизия, Английская История Юма в великолепном листовом издании Бойера, Коронация Императора Фердинанда I на Ломбардо-Венецианский престол — альбом, разрисованный весьма искусно по печатным контурам художником А. Санквирико, и множество артистических альбомов и альманахов, которых значительное число выложено в витринах. Сюда же присоединено и небольшое собрание книг (244 тома), принадлежавшее в Бозе почившей Великой Княгине Александре Николаевне^[24] и пожалованное в дар Великою Княгинею Ольгою Николаевною.

Зала эта украшена мраморным бюстом в Бозе почившего Императора Николая Павловича^[25], с лавровым венком на голове. Этот превосходный бюст принадлежит резцу известного ваятеля Бьенэме. Над бюстом находится портрет Императрицы Александры Фёдоровны, — верная копия с отличной работы Берлинского живописца Крюгера.

В воспоминание постоянных забот в Бозе почившей Императрицы Александры Фёдоровны о воспитании юношества, в зале поставлена в двух витринах небольшая, но превосходно подобранная коллекция фрёбелевских игр^[26], выписанная из Лондона бывшим Директором Музея, Исаковым.

На верхней галерее залы G помещено состоящее почти из 3.000 томов собрание книг Петра Яковлевича Чаадаева^[27], принесённое в дар племянником покойного, М. И. Жихаревым. Оно замечательно не редкостью изданий, но подбором книг, характеризующим любимые предметы занятий известного их владельца; это по большей части сочинения философов Шеллинговой школы, а затем церковно-исторические и богословские, относящиеся по времени своего издания к четырём первым десятилетиям текущего века. К тому же собранию присоединено несколько новейших и ценных книг, подаренных Московскому Публичному Музею самим М. И. Жихаревым. Под аркою, разделяющею зал G на две части, повешена картина художника Бодри, писанная в 1847 г., поступившая в Музей вместе с библиотекой П. Я. Чаадаева и представляющая самого бывшего владельца последней в его рабочем кабинете.

В этой же зале на особом столе лежит альбом, в котором посетителям библиотеки предоставляется вписывать свои фамилии. Он украшен Высочайшими подписями многих членов царственного нашего дома и богат, сверх того, многими другими примечательными автографами. —

Далее идёт зала, означенная на плане и в книжном каталоге под буквою H; в ней помещена библиотека, принадлежавшая некогда графу Гурьеву^[28], но купленная у его наследников почётным гражданином Н. А. Глушковым, который и принёс её в дар Музею в 1863 году. Состоящая из 8.600 томов, библиотека эта заключает в себе довольно богатый выбор изданий по части изящной и научной литературы французской и итальянской; но особенно замечательна она редкими и драгоценными изданиями по истории архитектуры, живописи и скульптуры. Здесь можно указать на обширное собрание художественных трудов Пиранези, как то: подробные изображения двух колонн императоров Траяна и Антонина Пия на 26 таблицах, Vedute di Roma в двух томах, также Dе Romanorum Magnificentia et Architectura, Campus Martius antiquae urbis, Lapides Capitolini, Raccolta de Tempi antichi, Antichità d’Albano, il teatro d’Ercolano, Vasi, candelabri, cippi, sarcofagi, tripodi и проч. в 2 томах, Le Antichità Romane в 4 томах, и проч. Вообще три брата Пиранези оставили после себя тридцать огромных томов превосходных изображений древнего и современного им Рима и его окрестностей; большая часть упоминаемых изданий находится в Московском Музее. Тут же можно видеть великолепное и драгоценое живописное собрание в четырёх томах под названием Le Musée Français par Visconti, Robillard, Регоnѵіllе et Laurent, Paris 1803—9; Pistolesi II Vaticano descritto ed illustrato, 8 томов с 850 гравюрами; Musée des Antiques, dessiné et gravé par P. Bouillon, Paris, с 200 гравюр; Le Pitture antiche d’Ercolano; Lasinio Pitture a fresco del Campo Santo di Pisa; Le Fabbricche e disegni d’Andrea Palladio, raccolti ed illustrati da Ottavio Bertotti Scamozzi; Carloni Vestigie delle Terme di Tito; Cicognara Le fabbriche ріù cospicuedi Venezia; Visconti Iconographie grecque; Museo Ріо-Clementino (6 томов); Pinelli Istoria romana incisa all’acqua forte 1818, и наконец роскошное Пизанское издание итальянских классиков, не говоря о собрании мемуаров всех академий Парижа до двадцатых годов текущего столетия, и других палеографических и специальных изданиях. Многие из упомянутых сокровищ гравировального искусства выставлены в двух больших витринах, стоящих посередине залы.

В одной из этих же витрин лежит для обозрения большой альбом коронации Императора Александра II-го, изданный в 1863 году, — произведение во всех отношениях роскошнейшее и, что касается хромолитографированных листов по рисункам Зичи, вполне художественно-изящное. Можно разве пожалеть, что эти листы наклеены на другие, большего формата. Типографская часть, хотя исполнена академическою типографиею со всем совершенством техники, помешает однако в том, что неслыханно огромный шрифт нисколько не соответствует небольшим белым полям листов. В изящно отпечатанной книге поля на каждой стороне должны занимать никак не менее пространства, чем печатный или писанный текст, и чем крупнее буквы, тем шире должны быть поля. Это правило, соблюдаемое и в эстампах (в масляных картинах пустое пространство заменяется рамою), знали и соблюдали уже переписчик Синайского кодекса и его последователи в средние века, несмотря на то, что пергамент был тогда очень дорог; равным образом и первые печатники от него не отступали.

В следующей зале, под буквою J расположена библиотека покойного графа Михаила Юрьевича Виельгорского^[29], пожертвованная в 1866 г. дочерью его, Аполлиною Михайловною Веневитиновой. Состоя из 8.663 томов и брошюр, коллекция эта заключает в себе выбор лучших и редких изданий по всем почти отраслям наук и искусства. Особенно богаты отделы философии, истории, археологии и так называемых «тайных наук» — алхимии, магии и т. п.

Посередине этой залы в витринах выложено несколько великолепных живописных изданий, как-то: Древности Российского Государства, Москва 1849—1853; Средневековые одежды христиан, издан. Гефнера; Польские Древности графа Пршездецкого и проч.

Два смежные помещения, именно зал и коридор под буквами К и L содержат в себе большую часть книг, пожертвованных разными государственными учреждениями и частными лицами. Из числа этих пожертвований значительна своей численностью коллекция книг эрмитажного книгохранилища, которые оказались излишними при соединении его с Императорскою Публичною Библиотекою, а равно и оставшиеся непроданными те дублеты помянутой библиотеки, которые при усердном содействии бывшего директора её, М. А. Корфа, в течение нескольких лет передавались в Московский Музей; число всех этих книг простирается до 46.000 томов.

13-го марта 1862 года, по ходатайству Его Императорского Высочества, генерал-адмирала, Высочайше повелено уступить Музею из библиотеки Морского министерства отдел богословских книг, состоящий из тысячи томов. Это собрание занимает часть залы D. Министерство народного просвещения с своей стороны выслало все издания Археографической комиссии и сверх того обогатило Музей двумя драгоценными книгами, как-то: Description Ethnographique des peuples de la Russie фон-Паули, и Codex Sinaiticus Тишендорфа. Министерство иностранных дел снабдило его различными изданиями грамот, договоров и всякого рода важных актов. Министерство военное прислало издания инженерного, артиллерийского и топографического департаментов и пр. Второе отделение собственной канцелярии Его Величества щедро наделило Музей своими изданиями, в том числе и такими, как полное собрание законов и замечательные камер-фурьерские^[30], походные и другие придворные журналы. К обогащению Музея содействовали также весьма многие частные лица: так В. А. Кокорев^[31] пожертвовал до 4.000 книг весьма разнообразного содержания, А. И. Кошелев принёс в дар библиотеке и рукописному отделению Музея 25.000 рублей. —

От иркутского 1-й гильдии купца, Андрея Львовича Родионова, который вёл обширную торговлю в Ханькоу, получено Музеями, через благосклонное посредство бывшего тогда генеральным русским консулом в Китае, покойного ныне, известного синолога К. А. Скачкова^[32], собрание из 1115 китайских и 53 манчжурских книг. Это целая библиотека ксилографов, замечательная своим разнообразием по всем, известным в Срединной Империи, отраслям человеческих познаний. В ней есть сочинения, касающиеся и России; есть между прочим, в Альбоме знаменитостей, тщательно исполненный портрет Петра Великого; есть книги, восходящие к XVI-му столетию и даже к так называемому золотому веку китайской литературы, то есть к концу XV-го и началу XVI-го века, — книги, редкие теперь и в своём отечестве. В промежуток от 1850-го по 1856-й год, при бывшем тогда в Китае сильном мятеже, учёный собиратель (К. А. Скачков) счастливо успел воспользоваться предложениями на покупку таких книг во многих аристократических домах Пекина, так же, как в четырёхлетнее пребывание своё в Китайской Чжунгарии, благодаря дружбе к нему главного правителя страны, дёшево обогатился редкими рукописями об этом крае (поступившими в наше Рукописное отделение). Жертвователь А. Л. Родионов удостоен за своё приношение Всемилостивейшей награды золотою медалью, с надписью за усердие, на Станиславской ленте. — В видах оценки научного достоинства рассматриваемого собрания, каталог его был отправлен на рассмотрение к известному знатоку китайской письменности, преосвященному Гурию, епископу Таврическому, и Его Преосвященство, несмотря на совершенно справедливо указанную им трудность судить о собрании по одному каталогу, тем не менее не усомнился найти его очень интересным. «Это собрание, заметил, между прочим, преосвящ. Гурий, изображает Китай преимущественно в давнюю его пору и с разных сторон; поэтому желающий познакомиться с давнопрошедшею судьбою этого малоизвестного у нас государства, по-видимому, найдёт здесь немалое удовлетворение».

Китайская библиотека размещена в 16-ти шкафах посредине зал D и K, и частью у колонн в парадном вестибюле Музея. Наиболее любопытные и характерные образцы книг и рисунков выложены в витринах в коридоре L.

Из залы D железная дверь ведёт в хранилище рукописей. Перед этой дверью устроена большая вертикальная витрина, в виде колонны, с 30-ю, вокруг, подвижными двухсторонними рамами, которые, при обзоре выставленных в них автографов, удобно передвигаются, как листы книги. Здесь помещены автографы русских и иностранных исторических деятелей и, в составе русского общественного книгохранилища, эта выставка имеет высокий интерес и должна остановить на себе внимание каждого. Упомянутая выставка открывается автографом 1-го московского патриарха Иова на ставленной грамоте^[33] 1594 г. Далее следуют: подлинная данная Спасо-Евфимьеву монастырю, кн. Д. М. Пожарского, 1608 г., с его собственноручной подписью; пергаментная жалованная грамота кн. Д. Т. Трубецкому, данная от освященного собора, бояр и всяких чинов людей, янв(аря) 1613 г., с подписями на обороте, как духовных, так и светских чинов тогдашнего временного правительства: кн. Пожарского, Троицкого архимандрита Дионисия и др.; автограф патр. Филарета Никитича, на жалованной грамоте Новинскому монастырю, 1619 г.; письмо к сёстрам ц(аря) Алексея Михайловича с собственноручною его припискою в конце и таким же адресом; автографы Петра Великого и его преемников, — императриц: Анны Ивановны, Елизаветы Петровны, Екатерины II и т. д.; подписи (на универсалах^[34]) малороссийских гетманов: Ивана Мазепы, Скоропадского и Полуботка; автографы русских государственных мужей и полководцев XVIII-го и нач. XIX-го столетий: кн. Меньшикова, И. И. Шувалова, кн. Потёмкина, гр. Суворова, гр. П. А. Румянцева, кн. Кутузова-Смоленского, гр. Сперанского и др. Наконец отрывки из собственноручных сочинений, письма, записки и проч., — русских писателей: Лазаря Барановича, Димитрия Ростовского (подпись на грамоте), Ломоносова, Капниста, Княжнина, Крылова, Карамзина, И. И. Дмитриева, Жуковского, Пушкина, Лермонтова, Гоголя и друг. В конце находится несколько автографов славянских учёных, именно: Добровского, Копитара, Линде, Ганки, Шафарика и других. В числе автографов иностранных здесь, между прочим, находятся: а) Подписи французских королей: Франциска I, Карла IX, Генриха IV, Людовика XIV, Людовика XV и Императора Наполеона I; прусского короля Фридриха Великого и польских королей: Сигизмунда Августа, Стефана Батория и Станислава Августа, б) Государственных людей и полководцев: В. Питта, Ансильона, принца де-Линя, Мюрата, Макдональда и др. в) Автографы европейских философов и учёных: Джордано Бруно, Коперника, Кеплера, Нодье, Монфокона, Эйлера, Палласа, Гершеля, Лапласа, Леверрье, Гумбольдта, Як. Гримма, Мецофанти и др. г) Литераторов и поэтов: Даламберта, г-жи Сталь, Шиллера, Гёте, Людв. Тика, Ламартина, Бальзака, Викт. Гюго, Андр. Шенье, Беранже; также: Листа, Виардо и др. — Всех автографов на рассматриваемой выставке до 250. —

Самое Отделение Рукописей чрезвычайно богато по своему содержанию и по справедливости считается самою драгоценною частью Музеев. Но подробное описание его выходит уже из пределов задачи настоящего краткого путеводителя, а потому мы здесь ограничимся лишь беглым взглядом на внешность этого отделения. — В хранилище рукописей — каменные своды и каменный пол, железные двери и такие же ставни для окон. В изящных, красного дерева, шкафах, переданных в Музеи из Императорского Эрмитажа, размещены, послужившие основанием Отделения, Румянцевские коллекции рукописей, а равно и однородные с ними коллекции, поступившие из других источников. Посредине зала устроено два ряда низких, двухсторонних шкафов, покрытых витринами с выставкой достопримечательностей.

Польза и необходимость выставок давно уже и совершенно справедливо признаны во всех благоустроенных библиотеках. Давая посетителю понятие о важнейших и драгоценнейших книгах и рукописях библиотеки и в то же время предохраняя их от неизбежных, хотя и незаметных повреждений, соединённых с необходимым, в противном случае, выниманием книг и рукописей из их постоянного помещения и частым прикосновением к ним, выставки, особенно в применении к рукописям и старопечатным книгам, совмещают в себе много таких условий, которые при первоначальном, а частью и продолжающемся научном знакомстве с названною областью, ничем другим заменены быть не могут. Таково наприм. изучение изменений и разветвлений почерков рукописей по векам, народностям и вообще местностям; такое же изучение изменений и переходов в стилях и направлениях живописи и орнаментации по находящимся в рукописях миниатюрам и украшениям; сравнительное изучение истории и постепенного развития типографского искусства и т. д. Во всех указанных и во многих других отношениях выставки представляют большой интерес сколько для новичка, столько же и для опытного знатока, изучившего на своём веку не одну библиотеку. В крайнем случае, из библиотеки, снабжённой выставками, посетитель выносит хотя что-нибудь, между тем как обзор такой же библиотеки, наполненной одними шкафами, посетителю, в большинстве случаев, не даёт ровно ничего.

Вследствие этого, в хранилище рукописей устроена выставка, расположенная в витринах над вышеупомянутыми низкими шкафами. Хранилище украшено бронзовым бюстом гр. Н. П. Румянцева, которого собрание для всей выставки дало самый бо́льший процент.

I. Выставка славяно-русских рукописей. Она наполняет собою шесть витрин, из коих в первых трёх находятся рукописи XI—XVII в., расположенные в хронологическом порядке написания их, как образцы почерков; в 4-й и 5-й — рукописи с миниатюрами и рукописи на крюковых нотах, начиная с XIV в.; в 6-й — акты и грамоты, начиная с конца XIII века. Кроме богатого материала для изучения славянской палеографии, истории орнаментации и миниатюрной живописи, каждая из выставленных здесь рукописей имеет высокое научное значение для филологии, церковной истории, права и т. под. — Заметим в особенности открывающий выставку отрывок из евангелия южно-славянского письма, так называемое Архангельское евангелие, русского письма 1092 г.; знаменитое Румянцевское Евангелие русской редакции, 1164 г., и т. д. Что же касается до выставки актов и грамот, представляющей в непрерывной последовательности наглядную историю нашего судебного письма, — она главным образом составлена из богатой коллекции этого рода памятников, подаренной Музеям в 1865 г. известным нашим археографом, П. А. Мухановым^[35].

II. Выставка рукописей на иностранных языках помещена также в хранилище рукописей и занимает две витрины, из которых в 1-й расположены рукописи греческие, во 2-й — рукописи латинские и на восточных языках. При ограниченном составе этого отдела рукописей, имеющихся в Музеях, названная выставка далеко не имеет такого богатства и разнообразия, как выставка рукописей славянских. За всем тем и здесь посетитель встречает несколько памятников первостепенной важности и редкости. Таков напр. один лист из греческого Апостола, писанного уставом V—VI в., — отрывок манускрипта, одного из древнейших в целой Европе, из которого также небольшие отрывки занимают самое почётное место в библиотеках: Парижской, нашей Императорской Публичной и Московской Синодальной. К сожалению, небольшие размеры залы (в два окна), занимаемой хранилищем рукописей и вследствие этого недостаток места для постановки витрин, не позволили дать выставке рукописей того объёма и развития, какие она могла бы иметь, особенно по отделу рукописей славянских. По той же причине, т. е. по недостатку места, пришлось в самое недавнее время уничтожить выставку памятников славянского книгопечатания, занимавшую всё пространство коридора от хранилища рукописей до Румянцевской залы и наполнявшую собою 10 витрин. — Составлявшие эту выставку книги перенесены в угловую залу, выходящую окнами на Знаменку и к музейному саду. Эта зала назначена для хранения старопечатных славянских книг и служит вместе и читальною для занимающихся в рукописном отделении посторонних лиц.

Рядом с дверью в эту залу, винтовая чугунная лестница ведёт в журнальную комнату, а другая дверь ведёт в каталожную. Здесь, внутри двух больших столов, и на самых столах размещены ящики с алфавитным карточным каталогом музейной библиотеки, — русским и иностранным. По стенам в шкафах размещены беспрестанно нужные при удовлетворении требований публики справочные книги и пособия по библиографии. В этой же комнате, под непосредственным наблюдением заведующего каталогом чиновника, работают лица, получившие надлежащее особое разрешение пользоваться книгами внутри самой библиотеки. В каталожную направляются из читального зала все требования посетителей, написанные на особых нумерованных листочках; заведующий каталогом обязан подыскать по карточкам требуемые книги и отметить на листочках их места условными литерами. По этим знакам служители библиотеки разыскивают книги и препровождают их в читальный зал.

Из каталожной комнаты широкая лестница ведёт на балкон Румянцевской залы; пройдя вдоль всего этого балкона, мы вступаем в маленькую залу S, во втором этаже; здесь находится поступившая в 1869 году в Музей богатая библиотека покойного князя В. Ф. Одоевского^[36], пожертвованная вдовою его кн. Ольгою Степановною. Коллекция эта содержит в себе до шести тысяч томов, не считая множества брошюр. Мало найдётся таких предметов знания, которые не интересовали бы преданного науке собирателя если не постоянно, то по крайней мере в известную пору его жизни. Князь В. Ф. Одоевский, по поводу разносторонности своих занятий, писал следующее^[37]:

«На меня нападают за мой энциклопедизм, смеются даже над ним. Но не приходилось ещё ни разу сожалеть о каком-либо приобретённом познании. Мне советуют удариться в какую-либо специальность; но это противно моей природе; каждый раз, когда я принимался за какую- нибудь специальность, предо мною восставали целые горы разных вопросов, которым ответ я мог найти лишь в другой специальности. Это движение по разным путям, невозможное для тела, весьма возможно для духа. Нет! никогда не жалел я о том. Сведения из разных частей группируются для меня в разные образы, имеющие свою жизнь и своё движение, точно также как простые тела группируются в сложные, имеющие свой особый характер, свои особые свойства. Сколько раз понятные мне явления природы служили мне нитью для разрешения метафизических, административных и житейских задач. Конечно, такое разнообразие направлений осложняет жизнь, но доставляет и много не всем доступных наслаждений. Мне весело, что я могу говорить с химиком, с физиком, с музыкантом, даже немножко с математиком, с юристом, с врачом на их языках; мне забавно, когда на медицинских экзаменах старые врачи с удивлением говорят: «mais се n’est pas des questions de laïque que vous adressez aux élèves». И здесь не одна потеха для самолюбия; мне также весело уметь говорить на этих языках, как человеку, знающему иностранные языки, путешествовать; он везде дома, везде может удовлетворить своей любознательности, везде легко ему понять то, что для других навеки остается тёмным, как мне, когда я смотрю с отчаянием на китайскую книгу. Фурье очень удачно разделил людей на solitones и omnitones; это — роды людей, из которых каждый имеет свою особенность, не переходящую в другой род; солитонисты необходимы в мире, но они лишь приготовляют корм для омнитонистов, как работная пчела для матки, которая одна оплодотворяет. Les hommes d’action doivent être omnitones!».

Поэтому и бывшая библиотека князя, как живой памятник столь разнообразных занятий, отличается необыкновенным можно сказать разнообразием. Естественные науки, медицина, в особенности психиатрия и гигиена, технология, история, и преимущественно история музыкального искусства, социология и филантропика, философия, богословие и мистика, имеют здесь более или менее замечательных, отчасти даже редких представителей, не говоря о множестве книг справочных и систематически подобранных брошюр, которые иногда так трудно достаются самому прилежному и добросовестному изыскателю. Довольно назвать такие книги, как Victor et victus Венславского, Cautio criminalis иезуита филантропа Спеэ, Perpetuum mobile Орффиреуса, прекрасно сбережённый экземпляр чешской хроники Хагека 1541 г., Pisne dichownj ewangelitske 1594 г., Apologie pour tous les grands personnages qui ont été faussement accusés de magie известного Gabr. Naudé, Paris 1625, и Commentaires de Jean Calvin sur la concordance ou harmonic, composée de trois évangélistes, Genève 1563, — чтобы выдвинуть это собрание из ряда простых сподручных библиотек и упрочить за ним прямое литературно-историческое значение. Для обиходных же потребностей читальной залы особенно важна та большая часть этой библиотеки, которая, принадлежа естествознанию и литературе, доходит по упомянутым отраслям до 1864 и 1865 гг., и, благодаря своему прекрасному подбору, до сих пор не утратила интереса современности.

Посредине залы S, в десяти шкафах, находится библиотека известного покойного профессора и общественного деятеля Ф. В. Чижова^[38], состоящая более чем из 4.000 томов и брошюр артистического, исторического, экономического, статистического и технического содержания. Отвечая различным периодам жизни и занятий бывшего владельца, она, разумеется, далеко не ровна в своём составе относительно современности; один отдел прерывается в своём развитии ранее другого. Тем не менее, Музеи навсегда обязаны благодарной памятью почтенному жертвователю, умевшему оценить всю пользу такой общедоступной библиотеки, какова наша, и принесшему ей столь значительный по достоинству вклад.

Следующая небольшая комната, под литерою Т, занята книгами из библиотек П. И. Севастьянова^[39] и генерала Циммермана. Пройдя дверь, мы вступаем на балкон читальной залы, в которой за 18-ю столами занимаются посторонние посетители. Шкафы этой залы заняты библиотекою бывшего министра юстиции, графа Виктора Никитича Панина^[40], подаренной Музеям вдовою покойного, графинею Натальей Павловной.

Собрание это, замечательное прекрасным составом своим вообще, особенно богато очень редкими книгами на русском и иностранных языках, касающимися исторической жизни России. Даже отдел права, не говоря уже о других, далеко уступает историческому отделу, несмотря на то, что, при своих многолетних занятиях юридическими вопросами, покойный граф имел много поводов запасаться лучшими сочинениями по этой части. Пожертвование это во многих отношениях пополнило библиотеку Музеев, и ценность его увеличилась ещё тем второстепенным, но весьма веским обстоятельством, что вместе с книгами были переданы в Музей превосходные стекольчатые шкафы и весьма удачный портрет покойного владельца, ныне украшающий читальную залу. На балконах читальной залы, кроме продолжения библиотеки гр. Панина, помещены две небольшие библиотеки: князя Павла Ивановича Цицианова, заключающая немало сочинений по математике и естествознанию, — и известного латиниста Кубарева^[41].

Следующая зала, под лит. О, позади эстрады дежурного чиновника, содержит книги справочные и наиболее часто спрашиваемые посетителями. Таких книг, по разным отраслям наук, собрано в дежурной комнате до тысячи томов, которые выдаются немедленно по требованию читателей. Систематические каталоги этой подручной библиотеки выставлены во всеобщее пользование в читальном зале.

Наконец последняя зала N заключает в себе библиотеку статс-секретаря Андрея Фёдоровича Гамбургера^[42], замечательную обилием книг, журналов и брошюр, касающихся новейшей эпохи. Кроме больших и мелких сочинений по международному праву, мы находим здесь собрание периодических изданий и произведений литературы нового периода на различных европейских языках. Посредине той же залы помещена библиотека, завещанная Музеям Н. Д. Лодыгиным^[43], известным литературным деятелем по коннозаводскому ведомству. Он много интересовался, как видно, и зоологиею вообще. В последние годы своей жизни он чуть не ежедневно занимался по нескольку часов в Музеях, задавшись трудно разрешимою задачей составить подробный зоологический словарь, с переводом технических терминов на все сколько-нибудь распространённые в мире языки. Не находя, как и естественно было ожидать, многих нужных для того пособий в Музейной библиотеке, он стал покупать и выписывать себе именно только то, чего у нас недоставало, и даже завёл у себя карточный алфавитный каталог, в формате и по образцу нашего; так что, когда по неожиданной кончине владельца, библиотека его (около 950-ти томов) передана была нам, мы нашли в ней не только систематически подобранное дополнение к Музейской, но притом и каталогизированное по-нашему. Не можем не упомянуть с особенной признательностью об этих подробностях, так как примеры подобного рода пожертвований вообще встречаются очень редко.

В заключение, укажем на два небольших шкафа в той же зале, содержащие в себе библиотеку археолога и писателя Александра Фомича Вельтмана^[44].

Благодаря всё возрастающему числу посетителей нашего по необходимости очень скромного читального зала, он становится в последнее время слишком уже тесным, и потому Дирекция Музеев озабочена изысканием средств, чтобы устроить для него более просторное и соответственное важности его помещение.

Благодаря состоявшемуся недавно принятию Музеев под Высочайшее Его Императорского Величества покровительство, дальнейшую судьбу учреждения можно считать обеспеченной и есть все основания предполагать, что библиотека и все прочие отделы Музеев в самом недалёком будущем получат ещё большее развитие в своей полезной деятельности, по завещанию незабвенного канцлера, на благое просвещение.

Примечания

1. Румянцев, Николай Петрович — русский государственный деятель, меценат, коллекционер, основатель Румянцевского музея, покровитель первого русского кругосветного плавания. (прим. редактора Викитеки)
2. Пашков дом — одно из самых знаменитых классицистических зданий Москвы. (прим. редактора Викитеки)
3. Urbi et orbi. Mystérieux déplacement du pouvoir spirituel. Au balcon du Quirinal succède cette boîte à compartiments qu’on appelle la casse d’imprimerie. De ces alvéoles sortent, ailées, les vingt-cinq lettres de l’alphabet, ces abeilles.
4. Румянцев-Задунайский, Пётр Александрович — русский военный и государственный деятель, генерал-фельдмаршал. (прим. редактора Викитеки)
5. Сражение при Кагуле — одна из ключевых битв русско-турецкой войны 1768—1774. (прим. редактора Викитеки)
6. Румянцева, Мария Андреевна — мать полководца П. А. Румянцева-Задунайского. (прим. редактора Викитеки)
7. Абоский мир — договор между Россией и Швецией, завершивший русско-шведскую войну 1741—1743 годов. (прим. редактора Викитеки)
8. Кючук-Кайнарджийский мирный договор — мирный договор между Россией и Османской империей, завершил первую турецкую войну императрицы Екатерины II. (прим. редактора Викитеки)
9. Фридрихсгамский мирный договор — мирный договор, завершил Русско-шведскую (Финскую) войну 1808—1809 годов. (прим. редактора Викитеки)
10. Первое русское кругосветное плавание — первое русское кругосветное плавание в 1803—1806 годах. (прим. редактора Викитеки)
11. Бороздин, Константин Матвеевич — русский археолог, историк, чиновник, сенатор. (прим. редактора Викитеки)
12. Румянцев, Александр Иванович — русский дипломат и военачальник, адъютант Петра I, генерал-аншеф. (прим. редактора Викитеки)
13. Инкунабула — книги, изданные в Европе от начала книгопечатания и до 1 января 1501 года. (прим. редактора Викитеки)
14. Погодин, Михаил Петрович — русский историк, коллекционер, журналист, писатель, публицист, беллетрист, издатель, профессор Московского университета. (прим. редактора Викитеки)
15. Тихонравов, Николай Саввич — русский филолог, археограф; один из виднейших историков русской литературы. (прим. редактора Викитеки)
16. Ешевский, Степан Васильевич — русский историк. (прим. редактора Викитеки)
17. Полторацкий, Сергей Дмитриевич — библиофил и библиограф. (прим. редактора Викитеки)
18. Липранди, Иван Петрович — генерал-майор, историк и деятель тайной полиции. (прим. редактора Викитеки)
19. Неустроев, Александр Николаевич — библиограф и коллекционер. (прим. редактора Викитеки)
20. Норов, Авраам Сергеевич — российский государственный деятель, учёный, путешественник и писатель. (прим. редактора Викитеки)
21. Эльзевиры — семейство голландских печатников. (прим. редактора Викитеки)
22. Дом Альда — издательство в Венеции. (прим. редактора Викитеки)
23. Александра Фёдоровна — супруга российского императора Николая I, мать Александра II, императрица российская. (прим. редактора Викитеки)
24. Александра Николаевна — Великая княжна Российской империи, принцесса Гессен-Кассельская. (прим. редактора Викитеки)
25. Николай I — 11-й Император Всероссийский. (прим. редактора Викитеки)
26. Фрёбелевские игры — игры, разработанные Фридрихом Фрёбелем, немецким педагогом, теоретиком дошкольного воспитания, создателем понятия «детский сад». (прим. редактора Викитеки)
27. Чаадаев, Пётр Яковлевич — русский философ и публицист. (прим. редактора Викитеки)
28. Гурьев, Николай Дмитриевич — русский дипломат. (прим. редактора Викитеки)
29. Виельгорский, Михаил Юрьевич — русский музыкальный деятель и композитор-любитель. (прим. редактора Викитеки)
30. Камер-фурьерские журналы — сборник кратких записей, которые велись ежедневно при русском царском и императорском дворах придворными — камер-фурьерами. (прим. редактора Викитеки)
31. Кокорев, Василий Александрович — русский предприниматель и меценат. (прим. редактора Викитеки)
32. Скачков, Константин Андрианович — русский учёный и дипломат. (прим. редактора Викитеки)
33. Ставленая грамота — документ, выдаваемый епископом священнослужителю, в удостоверение действительности и правильности его рукоположения, с указанием его степени и принадлежащих ему прав. (прим. редактора Викитеки)
34. Универсал — актовый документ в Речи Посполитой и на Украине до XVIII в. (прим. редактора Викитеки)
35. Муханов, Павел Александрович — русский историк, археограф. (прим. редактора Викитеки)
36. Одоевский, Владимир Фёдорович — русский писатель, философ, музыковед и музыкальный критик, общественный деятель. (прим. редактора Викитеки)
37. Бумаги кн. В. Ф. Одоевского в Импер. Публ. Библ., переплёт № 41, — заметки, относящиеся к 1854 и 1856 годам. См. Отч. Имп. Публ. Библ. за 1884 г., приложение 2, стр. 28—29.
38. Чижов, Фёдор Васильевич — русский промышленник, общественный деятель, учёный. (прим. редактора Викитеки)
39. Севастьянов, Пётр Иванович — российский археолог, юрист, собиратель христианских древностей. (прим. редактора Викитеки)
40. Панин, Виктор Никитич — российский государственный деятель, министр юстиции. (прим. редактора Викитеки)
41. Кубарев, Алексей Михайлович — филолог. (прим. редактора Викитеки)
42. Гамбургер, Андрей Фёдорович — статс-секретарь. (прим. редактора Викитеки)
43. Лодыгин, Николай Дмитриевич — известный знаток коннозаводства. (прим. редактора Викитеки)
44. Вельтман, Александр Фомич — российский картограф, лингвист, археолог, поэт и писатель. (прим. редактора Викитеки)