Геннадий (Качалов), один из видных деятелей старообрядческого раскола в Поморском крае. Он был родом новгородец и происходил из дворянской фамилии Качаловых. По принятии монашества долгое время жил в Соловецком монастыре. Здесь он приобрел всеобщее уважение к себе своей настроенностью и монашескими подвигами. За свои труды он был удостоен почетного звания соборного старца. Во время Соловецкого возмущения, вероятно, был одним из идейных, но не активних, руководителей церковно-обрядовой оппозиции, свившей себе прочное гнездо за стенами суровой обители. Когда Соловецкое восстание окончилось, соборный старец Геннадий был вызван в Москву и здесь заключен под стражу в Новоспасском монастыре. Но вскоре он бежал отсюда на реку Тихвинку, впадающую в Сясь, и поселился здесь в хижине, построенной для него одним из его почитателей, «неким христолюбцем Фаддеем». В пустыни, которую он так восхвалял, Геннадий прожил сравнительно недолго: вскоре он был взят под стражу по обвинению в пропаганде «раскола». Некоторое время содержался в Тихвинском Успенском монастыре, а затем уже был отправлен в Новгород. Это было, вероятно, в конце 1682 или в начале 1683 года. После увещания, закончившегося полной неудачей, Геннадий, по распоряжению митрополита Киприана, был отправлен для темничного заключения в Троицкий Клопский монастырь, в 15 верстах от Новгорода. Здесь он томился не более полугода: летом того же 1683 года он бежал из своего заключения. На этот раз Геннадий скрывался удачно, и поиски его были очень продолжительными. Первоначально он скрылся у какого-то «христолюбца», в 15 верстах от Новгорода, затем бежал в Олонецкий край, где имел временное пребывание в селе Толвуй, откуда бежал на Повенец, а отсюда на реку Нюхчу, где поселился в пустыни «близ моря-окияна». Здесь он прожил шесть лет и после этого переселился на Выг, где и окончил свою скитальческую жизнь в 1696 году. В истории поморского раскола Геннадий имел очень большое значение. Он не был активным борцом, как, например, прот. Аввакум и другие, но он являлся несокрушимым нравственным авторитетом для старообрядцев в раннюю пору жизни раскола. Про него рассказывают, что он обладал «даром слез», его слезливость умиляла всех; от слез и рыдания он приходил в забвение «на мног час» и даже ослеп от слез. Такой своей настроенностью он способствовал утверждению и распространению раскола, может быть, в большей степени, нежели открытые выступления в защиту его. Его постоянные восхваления пустыни и жизни в ней незаметно, но верно подготовляли ту почву, на которой возникли такие старообрядческие толки, как странничество и бегунство. — С именем Геннадия мы не имеем никаких писаний. Может быть, он ничего не писал, а может быть, его писания не дошли до нас. До нас сохранилось его житие, под заглавием: «Краткое сказание о подвизех инока Геннадия», написанное неизвестным автором, вероятно, много лет спустя после смерти старца, так как составитель сам говорит, что он передал письменно то, что ему удалось «слышать» о Геннадии от прежде бывших в Выгорецкой пустыни древних обитателей. Это житие не может быть признано точным и вполне достоверным историческим источником, но для истории раскола оно, конечно, имеет известное значение. Житие сохранилось в трех списках: а) ркп. Публичной Библиотеки, О. XVII, 48, лл. 163—183; б) ркп. Об-ва любителей древней письменности, из собрания князя Вяземского, О. III, лл. 43— 90; в) ркп. того же об-ва и собрания, О. VI, лл. 267—285. Все эти три списка — одной редакции.
Смирнов П. С, «Внутренние вопросы в расколе в XVII веке», СПб., 1898; «Материалы для истории раскола», под ред. Н. И. Субботина, II; Дополн. Акт. Истор., XII.