Романов, Василий Никитич, стольник; умер 15-го февраля 1602 г.; сын боярина Никиты Романовича и жены его, княжны Евдокии Александровны Горбатой-Шуйской, дядя царя Михаила Феодоровича. В 1597 г., мая 22-го, он присутствовал, в числе других стольников, в Большой Грановитой Палате при приеме царем Феодором Иоанновичем посла Немецкого Императора — бургграфа Авраама Донавского; в 1598 г. подписался под Соборным определением об избрании царем Бориса Феодоровича Годунова, а в 1601 г., когда Романовы подверглись гонению царя Бориса, Василий Никитич тоже был сослан в Яренск, под наблюдением приставленного к нему стрелецкого сотника Ивана Некрасова. Из «памяти», данной 1-го июня 1601 г. Некрасову, из его донесения и из отписки Смирного Маматова, которому Некрасов сдал впоследствии Василия Никитича, мы узнаем о правительственных распоряжениях относительно надзора за ссыльным и о его содержании, а также о том, как поступали пристава, не в меру усердные. Василию Никитичу было разрешено взять с собою в ссылку одного из своих людей, но так как во время задержания при нем не оказалось никого из его дворни, то он и поехал один. Во время дороги Некрасов должен был следить, чтобы Р., названный «государевым злодеем», ни с кем не сносился, «лиха никоторого над собою не учинил» и не бежал бы. О всех своих разговорах с Р. он обязан был доносить в Москву. На содержание Василия Никитича приставу было отпущено 100 рублей, что, по тогдашнему времени, составляло большую сумму; ежедневно велено было им давать Романову и его «детине», т. е. слуге, «по калачу да по два хлеба денежных, да в мясные дни два блюда рыбы, какова где случится, да квас житный». По приезде в Яренск Некрасову предписывалось выбрать двор, отдаленный от других дворов, поселить там ссыльного и поставить себе на этом дворе избу для того, чтобы удобнее было наблюдать за Василием Никитичем.
Из опасения, чтобы Р. «с дороги не утек». Некрасов заковал его и, «посадя в телегу, повез с Москвы». Волгой, по-видимому, поехали из Нижнего. В Чебоксарах пристав расковал Василия Никитича, — и тот, желая остаться на свободе, добыл потихоньку ключ от замка и кинул его в воду. За такое «воровство» Некрасов прибрал другой ключ «и на него чепь и железа положил».
9-го августа 1601 г. состоялось приказание перевезти Василия Никитича в Пелым и поместить его там вместе с братом его Иваном Никитичем, под надзором его пристава, стрелецкого головы Смирного Маматова. Во время поездки из Москвы в Яренск, Василий Никитич избегал разговоров с Некрасовым, а по дороге в Пелым произошла между ними такого рода беседа: «Кому Божьим милосердием, и постом, и молитвою и молостынею Бог дал царство, — говорил Некрасов, — а вы злодеи изменники хотели достать царство ведовством и кореньем». Василий Никитич не вытерпел такого восхваления царя Бориса и ответил: «Свята та милостыня, что мечут по улицам, добра та милостыня — дати десною рукою, а шуйца бы не слыхала». Большую часть пути от Яренска до Верхотурья Василий Никитич прошел пешком; днем, на время ходьбы, с него снимали цепи, ночью снова сковывали. В Верхотурье Василий Никитич сильно занемог, вследствие чего его везли в санях «простого», но лишь только он почувствовал облегчение от болезни, пристав распорядился надеть на него цепи. Прибыв в Пелым 20-го ноября 1601 г., Некрасов сдал Василия Никитича Смирному Маматову (как видно из донесения Маматова), «больна, только чуть жива, на чепи». Передал он также и кормовые деньги — «девяносто рублев десять алтын две деньги». Несмотря на то, что Василий Никитич «опох с ног», Маматов оставил его первое время в оковах и посадил в одной избе с Иваном Никитичем, тоже скованным. Чтобы они не могли подходить друг к другу, их держали прикованными к стене, в разных углах избы.
1-го января 1602 г. Некрасов явился в Москве «в Приказ» с отпиской Маматова; несколько дней спустя боярин Семен Никитич Годунов и дьяк Вылузгин допрашивали его, на каком основании он «мимо Государева наказу» вез Василия Никитича в цепях и изнурил его до такой степени, что сдал Маматову еле живым? Некрасов оправдывался и ссылался на то, что последовал примеру Маматова, который еще в Москве заковал Ивана Никитича и вез его скованным в Пелым. Не известно, подвергся ли Некрасов какому-нибудь взысканию за самовольство, но ему и Маматову последовал от имени царя выговор в грамоте, отправленной в январе 1602 г. Маматову: «и вы то сделали мимо нашего указу». В этой грамоте приказывалось расковать обоих братьев и давать им «корм доволен». По всему вероятию, грамота получена была в Пелыме уже после смерти Василия Никитича, с которого Маматов в половине января велел снять цепи, ввиду тяжкой его болезни. Кроме Ивана Никитича в избе находился его человек Семен, прозванием «Натирка»; он-то и ухаживал за больным. Маматов навещал Василия Никитича и несколько раз «попа к нему пущал». Скончался Василий Никитич 15-го февраля 1602 г., через 8½ месяцев после объявления указа о ссылке его в Яренск; за похороны его заплачено было трем попам, дьячку и пономарю 20 рублей. Лжедимитрий, желавший выказать внимание не только к живым, но и к умершим членам семьи Романовых, своих мнимых родственников, послал 31-го декабря 1605 г. грамоту в Пелым к Алексею Зюзину и голове Максиму Радилову, чтобы вынуть гроб Василия Никитича из земли и передать его людям, присланным боярином Иваном Никитичем Романовым. Это было исполнено, — и тело Василия Никитича было привезено в Москву и погребено в Новоспасском монастыре.
«Акты исторические», т. II; «Акты Археогр. Экспед.», т. II; «Собр. Гос. Грам. и договор.», т. II; Новый Летописец; Пермская летопись, І; Карамзин, Иcт. Гос. Рос., т.т. X и ХІ; Соловьев, История России, т. VIII; С. Платонов, Очерки по истории смуты; Н. Селифонтов, Сборник материалов по истории предков царя Михаила Феод. Романова. СПб., 1901 г, вып.. 1; 1898 г., вып. 2; «Труды Вятской Ученой Архивной Комиссии», 1912 г., III, стр. 70—73.