Рыкалов, Василий Федотович, артист Петербургских Императорских Театров; родился 1-го марта 1771 года; отец его, Федот Рыкалов, был впоследствии "Театральной Дирекции офицером" и умер 5-го марта 1815 г. (пережив сына), 75 лет от роду (род. 1740). В. Ф. Рыкалов впервые выступил на провинциальной сцене, — в Туле, в ролях благородных отцов, в которых имел большой успех. Этот успех побудил Рыкалова испробовать свои силы на столичной сцене; к тому же побуждало его и тяжелое положение провинциального актера. В 1792 году Р. явился в Петербург и обратился к Ивану Афанасьевичу Дмитревскому, который как раз в это время составлял молодую труппу из не окончивших учеников Театральной Школы, выпущенных в оркестр театральным начальством по недостатку в средствах. В этой, так называемой "молодой" комической труппе недоставало актера на роли благородных отцов, и поэтому Дмитревский был очень доволен приезду Рыкалова, прослушал его чтение и охотно принял его в число актеров своей новой труппы, причем даже сам взялся обучать его. Вскоре, однако, отдельное существование молодой труппы прекратилось, и она всецело слилась со старой, причем актеры, ее составлявшие, были зачислены на службу Дирекции. Таким образом, с 1-го июля 1793 года Рыкалов был уже на Императорской сцене. В Петербурге, однако, ему сначала не повезло, и в драматических ролях здесь он не имел никакого успеха: избалованная столичная публика поставила ему в упрек и его мало подходившую к драматическим ролям физиономию, и его грубоватые манеры, и нечистый выговор, и привычку сильно повышать голос в патетических сценах, за что игру его насмешливо прозвали рычанием. Только один Дмитревский не смеялся над ним, стараясь исподволь исправить его игру. Р. играл преимущественно в пьесах Коцебу, который в то время был наиболее популярен из драматических авторов. В знаменитом спектакле в Гатчине 26-го августа 1800 г., когда давали переведенную Н. С. Краснопольским драму Коцебу (бывшего в то время в ссылке): "Лейб-кучер Императора Петра III", Рыкалов исполнял роль столяра Либрехта, а роль Лейб-кучера играл Крутицкий. На этом спектакле присутствовал Император Павел І, и пьеса, исполненная лучшими артистами, произвела на него такое сильное впечатление, что он приказал возвратить ее автора из ссылки. На пьесах Коцебу Рыкалов приобрел себе необходимый светский лоск, но слава его была еще впереди. По смерти Крутицкого князь А. А. Шаховской предложил его амплуа Р.. Последний неохотно согласился на это, отказываясь и утверждая, что его призвание — трагические роли, но, выступив в комических ролях, стал первым комиком не только в глазах современников, но и всего XIX века. Все современные ему отзывы полны самых восторженных похвал; театр неистовствовал, встречая Рыкалова в его новых ролях. Те недостатки, которые так мешали ему стать трагиком, как нельзя более подошли к ролям комических стариков, за которые он взялся. Это был прирожденный комик в лучшем смысле этого слова. Он не "играл", — он сам становился тем лицом, которое изображал, так что Император Павел, видевший его однажды в роли Гарпагона, спросил его по окончании спектакля: "А скажи, сударь, не на самом ли деле ты такой скаред, какого представляешь?" На это Рыкалов отвечал, что искусство актера и заключается именно в уменьи притворяться, и что хотя он и сознает в себе очень много пороков, но от скупости его Господь миловал. Затем Имп. Павел еще довольно долго с ним разговаривал, расспрашивая его о сценическом искусстве и о классических писателях для сцены и, отпуская его, восхищенный его игрой, пожаловал ему ценный подарок. После этого, по желанию Государя, Рыкалов участвовал почти в каждом представлении во дворце. Лучшей похвалой артисту и характеристикой его таланта могут служить слова Арапова: "Наш неподражаемый Щепкин один может быть сравнен с Рыкаловым". Особенно хорош был Рыкалов в мольеровских пьесах, в коих он исполнял роли: Гарпагона в "Скупом", Сганареля в "Мнимом рогоносце", Журдена в "Мещанине во дворянстве" и главную роль в "Лекаре поневоле". Коронною же его ролью можно назвать роль Жеронта в "Скапиновых обманах". Ф. Булгарин, видевший впоследствии эту пьесу несколько раз на Парижской сцене, игранную лучшими артистами, всегда вспоминал игру Рыкалова и Сандунова, говоря, что лучших комических артистов на эти роли он не встречал. Рыкалов иногда позволял себе прибегать к фарсу, не только в таких ролях, как, например, Журдена в "Мещанине во дворянстве", где и сам автор тоже собственно переходит в фарс. Об исполнении Рыкаловым роли Жеронта Жихарев писал в своем "Дневнике Чиновника": "Какая великолепная комическая фигура! Лицо, стан, походка, движения — все в нем так натурально глупо, что при одном появлении его нельзя удержаться от смеха, а орган, а дикция — это совершенная натура! Никаких натяжек, никакого преувеличения, ничего площадного, — словом видишь перед собой не актера, а настоящего Жеронта". Действительно, он умел сообщить необыкновенный комизм каждому своему слову, каждому своему взгляду, каждому движению. Его высокий рост, его глаза на выкате, которым он по желанию мог сообщать выражение удивительной простоты и добродушия, его тон, соответствовавший выражению глаз, — все было просто, так естественно, так натурально, что зрители невольно забывались, и одно его появление вызывало смех во всех углах театра. Так же хорош был Рыкалов и в Русской комедии: он не только талантливо изображал героев комедий, но умел сообщить им и особые черты, развивавшиеся в них вследствие особых условий Русской жизни. Таким образом, он стал лучшим исполнителем не только Мольеровских комедий, но и русских. Наиболее выдающимися в его русском репертуаре были роли собачьего охотника Вспышкина в комедии князя А. А. Шаховского "Ссора или два соседа" и Транжирина в " Полубарских затеях" того же автора; особенно хорош был он в последней; затем в ролях Председателя в комедии Струговщикова "Неслыханное диво или честный секретарь", Якова Силина в комедий Клушина "Рассудительный дурак", Деревенского в комедии Павла Сумарокова "Деревенский в столице" и Сумбурова в комедий Крылова "Модная Лавка". В этой последней пьесе роль Сумбуровой играла тоже очень известная в свое время актриса Христина Федоровна Рахманова, и совместная игра ее с Рыкаловым, по словам Жихарева, не только смешила, но и заставляла удивляться той верности, с какой представляли они своих персонажей. Успех Рыкалова был равен его таланту, он сделался любимцем публики в качестве лучшего комического актера. Но сам он не был доволен своею славой — ему все еще хотелось попробовать свои силы в трагедии, и только обещание прибавить жалованья и назначить бенефис заставили его, наконец, перейти совсем на амплуа комических стариков. Однако он не отказался еще от своей idée fixe, и в первый же свой бенефис, когда сам мог назначить пьесу и выбрать себе роль, решил поставить трагедию Озерова "Эдип в Афинах" и сам взялся за роль Эдипа. Успех был отрицательный, и когда Рыкалов, по рассказу Жихарева, после спектакля спросил у товарищей о впечатлении, на них произведенном, то Ежева метко высказала общее мнение: "Шуточно, батюшка, — как из мешка вылезал", намекая этим на комическую сцену Жеронта в "Скапиновых обманах". Эта неудача образумила артиста, и с этих пор он отдался комедии, к сожалению, ненадолго, так как уделом этого великого таланта была ранняя смерть. "Это был замечательный артист, какого русский театр долго иметь не будет, говорит о нем Р. М. Зотов в своих театральных воспоминаниях. "Это было одно из тех редких явлений в художественном мире, которые случаются только для того, чтобы показать другим, до чего труд и дарование могут достигнуть". В комизме Рыкалова ничего не было ни искусственного, ни принужденного, ни вымученного: его игра была жива и увлекательна, непринужденная веселость лилась в ней широким, неудержимым потоком. Это была "натура-фарс", как удачно охарактеризовал ее С. Т. Аксаков; однако, у ней ничего не было общего с пошлым буффонством, и она нисколько не мешала верному и естественному изображению характеров как в русских пьесах, так и в комедиях Мольера. В Рыкалове общество потеряло не только артиста, но и прекрасную личность, готовую на всякую помощь, на всякое доброе дело. Многие обращались к нему со своими нуждами, и он удовлетворял их, как мог. Помощь его была обширна, так как с добрым сердцем он соединял в себе ум и образование, что дало ему возможность помогать советами многим начинающим авторам и актерам. Вообще это был человек, оставивший по себе лучшую память.
У Рыкалова было несколько человек детей, из которых дочери Елизавета и Ольга Васильевны и сын Василий Васильевич впоследствии пользовались известностью (см. выше); вообще В. Ф. Рыкалов был родоначальником замечательного артистического семейства, которое в течение более ста лет постоянно имело в числе своих членов выдающихся представителей сценического искусства.
В. Ф. Рыкалов скончался 9-го января 1813 года в Петербурге, где и погребен на Смоленском кладбище. 26-го января того же года Дирекцией дан был спектакль в пользу его сирот. На могиле Рыкалова вырезана следующая эпитафия:
Прохожий! прослезись! Под камнем сим сокрыт
Прах добродетельного мужа;
Не славой громких дел он в мире знаменит,
Но, сердца благость обнаружа,
Для ближних, для семейства жил
И с радостной душой одно добро творил.
"Артист" 1891 г., кн. 18, стр. 44—45, ст. А. Н. Сиротинина: "Очерк развития русского сценического искусства; "Репертуар русского театра" 1840 г., № 11, стр. 16—17, ст. кн. А. А. Шаховского: "Летопись русского театра"; "Отечественные Записки" 1855 г., № 9, стр. 139—140, ст. Жихарева: "Дневник Чиновника", и № 10, стр. 121; П. Н. Арапов, Летопись русского театра", СПб. 1863 г., стр. 141, 163, 174, 184, 192, 200, 205; "Пантеон русского и всех европейских театров" 1840 г., ч. I, стр. 81—82, ст. Ф. Булгарина: "Театральные воспоминания"; Семейная хроника и воспоминания С. Т. Аксакова, СПб. 1879, стр. 463; "Отечественные Записки" 1854 г, № 11, стр. 34; "Репертуары русского театра" 1840 г., № 4, стр. 5 и № 7, стр. 26—27, ст. Р. М. Зотова: "И мои воспоминания о театре"; П. Н. Арапов, "Драматический Альбом", СПб. 1850 года, стр. XXXIII—XXXIV; "Русская Старина" 1873 г., т. VII, стр. 160; "Северная Пчела" 1830 г., 26-го авг., № 102, стр. 4, ст. "Русский Театр"; "Отечественные Записки" 1854 г., № 10, стр. 109, ст. "Воспоминания Старого театрала"; "Русский Архив" 1887 г., ст. А. П. Сиротинина: "Артистическая семья Рыкаловых"; "Петербургский Некрополь", т. III стр. 642; "Известия Отд. Русск. яз. и слов.", т. XI, кн. 3, стр. 255; Метрич. книги Смоленского кладбища 1815 г. о умерших (о смерти отца Рыкалова).