Речь на Международном литературном конгрессе (Тургенев)

Материал из Викитеки — свободной библиотеки
Перейти к навигации Перейти к поиску
Речь на Международном литературном конгрессе
автор Иван Сергеевич Тургенев
Дата создания: 27 марта (8 апреля) 1864 г., опубл.: СПб Ведомости, 1864, № 148, 13 июня. В собрание сочинений впервые включено в издании: Тургенев, Корреспонденции. Речи. Предисловия. Открытые письма. Автобиографическое и прочее. — Т.XV (1848-1883). — M.—Л.: «Наука», 1968.. Источник: http://az.lib.ru/t/turgenew_i_s/text_0520.shtml


Милостивые государи,

Выступая здесь от лица моих соотечественников, русских делегатов, спешу вас успокоить обещанием, что речь моя будет короткою. Я ограничусь несколькими сопоставлениями, доказывающими постоянно существовавшую связь между нашими двумя народами и то большое влияние, которое французский гений оказывал во все времена на Россию.

Я беру три эпохи, отстоящие одна от другой на сто лет.

Два столетия тому назад, в 1678 г., у нас не было еще своей литературы. Наши книги писались на старославянском языке, и Россия с полным основанием считалась страной полуварварской, относящейся столько же к Европе, сколько и к Азии. Несколько ранее этого года царь Алексей, уже тронутый дуновением цивилизации, построил в московском Кремле театр, на котором давались духовные драмы вроде мистерий, а также «Орфей» — опера итальянского происхождения.1 Этот театр, правда, был закрыт после смерти царя Алексея; но одною из первых пьес, поставленных при его возобновлении, был «Лекарь поневоле» вашего Мольера, переводчицей которого считается царевна Софья, дочь царя Алексея,2 бывшая правительницей русского государства во время малолетства своего меньшого брата, ставшего впоследствии Петром Великим. Без сомнения, тогдашние зрители считали автора «Мизантропа» только забавником; но мы счастливы, встречая это великое имя уже на заре нашей нарождающейся цивилизации.

Сто лет спустя, когда наша литература становится уже жизнеспособной, в 1778 г., автор наших первых действительно самостоятельных комедий, Фонвизин, присутствовал при торжестве Вольтера в театре Французской комедии и описал его в опубликованном и весьма распространенном письме,3 где проглядывало самое восторженное восхищение перед фернейским патриархом, учителем и образцом нашей тогдашней литературы, как, впрочем, и всех европейских литератур.

Миновало еще столетие. За Мольером последовал у вас Вольтер, за Вольтером — Виктор Гюго. Русская литература наконец существует; она приобрела права гражданства в Европе. Мы можем не без гордости назвать здесь не безызвестные вам имена наших поэтов Пушкина, Лермонтова, Крылова, имена прозаиков Карамзина и Гоголя. И вы сами призвали нескольких русских писателей к участию и сотрудничеству в международном литературном конгрессе. Двести лет тому назад, еще не очень понимая вас, мы уже тянулись к вам; сто лет назад мы были вашими учениками; теперь вы нас принимаете как своих товарищей и происходит факт необыкновенный и новый в летописях России, — скромный простой писатель, не дипломат и не военный, не имеющий никакого чина по нашей табели о рангах, этой своего рода общественной иерархии, имеет честь говорить перед вами от лица своей страны и приветствовать Париж и Францию, этих зачинателей великих идей и благородных стремлений.