Рыцарь без страха и упрёка (Дорошевич)
| Рыцарь без страха и упрёка |
| Источник: Дорошевич В. М. Папильотки. — М.: Редакция журнала «Будильник», 1893. — С. 133. |
Базиль Дорожкин вступал в Титы с гордо поднятой головой, как и подобает «рыцарю без страха и упрёка».
Всю дорогу он зажмуривал глаза и представлял себе ехавшего рядом добродушного городового суровым и неумолимым стражем, «влекущим» его в заточение.
— Пускай томят! Пускай терзают! — мысленно твердил Базиль, — я останусь верен принципам, идеям, за которые страдаю… Я останусь рыцарем, безупречным рыцарем «чувства чести».
— Станьте к стенке-с! — обратился к нему старик-дядька.
Базиль, с видом невинного страдальца, стоял, пока обыскивали его карманы.
— Со мной поступают, как с настоящим преступником! — не без гордости думал он.
В «дворянском» отделении не было больше никого, и это одиночество заставляло ещё сильнее играть его фантазию.
Ему принесли строгие арестантские щи, и это ещё более возвысило его в собственных глазах: «новое мучение»! Он принудил, однако, себя съесть несколько ложек: «на каторге не рассуждают».
А когда дядька объявил, что он, если хочет, может есть своё, что ему вздумается, Базиль с горечью улыбнулся:
«Даже тюремщиков тронуло положение страдальца. Или, может быть, это просто желание сохранить мою жизнь для новых мучений!»
И он кротко отвечал суровому тюремщику:
— Я твёрдо решился покориться судьбе! Я буду есть эти щи.
Он не поддаётся малодушеству и сумеет страдать!..
Это первый арест в его 19-летней жизни; он сидел раньше только в карцере, но это — тюрьма, «настоящая» тюрьма, и это — настоящие страдания…
И он так блестяще показал себя рыцарем без страха и упрёка! Он из-за дамы (из-за первой дамы в жизни) поссорился в саду «Эрмитаж» с каким-то господином.
— Милостивый государь! — воскликнул Базиль, — вы негодяй!..
И с этими словами затянутою в перчатку рукою ударил его по щеке.
— Я к вашим услугам! — галантно продолжал он, срывая с руки перчатку, — можете требовать удовлетворения!
— Гарррдавой! Бьют! Господа — публика! И что ж это такое? — завопил противник, — и что ж будет, ежели кажный да по морде бить начнёт?.. Морды не напасёшься!.. Гарррдавой!..
Всё началось, как в романе, а кончилось, как и всегда кончается в протоколах, подписью свидетелей скандала.
Базиль пострадал за идею. Пусть его «заточают», мучают, но он и впредь останется верным рыцарем чувства чести.
— Пожалуйте гулять! — объявляет его «суровый тюремщик».
— Дают-таки дышать воздухом! — насмешливо улыбнулся Базиль и гордо прошёл в сад.
Здесь он увидит «заключённых» также как и он, с развитым чувством чести, — людей, не привыкших за оскорбление рассчитываться мировым.
Он подошёл в первому попавшемуся.
— Здравствуйте. Вы мой собрат по несчастию!
— Как-с? — переспросил тот.
— Вы тоже заключённый?
— Как же-с… Хе, хе, хе! на казённые хлеба попали-с!… А вы, осмелюсь спросить, не за мокрое бельё сидеть изволите?
— То есть как?
— А так-с, может с бельём мокрым где попались, так за присвоение…
Базиль весь вспыхнул.
— Вы ошибаетесь, милсдарь! Я заключён за то, что честь моя… Э, да вы этого не поймёте…
— Хе, хе, хе-с! Точно что не поймут-с! — усмехнулась какая-то чуйка и пустилась с Базилем в разговор, — я вот тоже-с за голубей сижу…
— Как за голубей?
— Обнаковенно как! Краденых голубков скупал, — ну, и запрятали… А вы не по голубиной части?
— Милсдарь! Я повторяю, я заключён не за это, я заключён за то, что даму…
— Как и я, значит! — перебил его какой-то рыжебородый субъект.
Базиль радостно взглянул на него и подал руку.
— Да? Вы тоже?
— Тоже-с!… Из-за дамы, из-за проклятой… Из-за тёщи… Поленом её в пьяном виде по голове ошарашил.
— Сторож, уведите меня в палату! — чуть не со слезами воскликнул Базиль.
Как сон исчезли все мечты, и как ни старался Базиль, а не мог представить себя в положении романического узника.
А когда ему вечером подали «строгих щей», он одумался совсем и решил и впредь также горячо стоять за оскорбление «чувства чести», но… когда по близости нет свидетелей…