Аверченко А. Т. Собрание сочинений: В 14 т. Т. 11. Салат из булавок
М.: Изд-во «Дмитрий Сечин», 2015.
СКАЗОЧНАЯ ПТИЦА[править]
Загорелый матрос положил очень дружественно загорелую лапу на мое колено и спросил:
— Скажите мне, господин, вы обо всем хорошо понимаете?
— Кое в чем разбираюсь, — скромно сказал я.
— Как вы понимаете об курице?
— О курице? А что вы думаете! Если она с отварным рисом, да под белым кисленьким соусом, да…
— Постойте! А если она живая?
— Ну?
— Как вы об ей понимаете?
— А вот как: курица относится к разряду пернатых, к классу…
— Тю на вас! Да причем тут класс! Стоющая птица курица или нет — вы вот что скажите?
— Ой, стоющая! очень много стоющая.
— То-то и оно. А мы ж, ха-ха, не знали. Прямо такое, что чуть животики не перервали от хохоту, как успомнишь! До сих пор смешно.
Матросу, очевидно, очень хотелось рассказать.
Я величественно разрешил:
— Рассказывайте.
…Да тут, знаете, дело короткое: даже рассказа нет, одна история. Мы — я, значит, Гришаев, да Митя Верховой чего-сь починяли у трюме, да так заработались, что когда вылезли, да до ужина, да того-сего. — Какое там! Ни крошечки. Так чисто все подъела команда, что и таракану не поснедать, накажи мине душу Господь!
А пошамать (Поесть. Местное арго) такая охота, аж до крику. Туда-сюда, мы до капитана:
— Так и так, вашскородие, без ужина остались. Есть здорово охота.
— Да где ж вы болтались до сих пор?
— А у трюме.
— Что ж я вам теперь дам, ежели ничего не осталось? Разве вот что: я знаю, есть у повара в ящике одна курица — возьмите ее, может, хватит на ужин.
Пошли мы до кока, мы с Митей смеемся, а Гришаев на чем свет нас обкладывает: с вами, говорит, свяжись, так и с голоду помрешь, сволочи.
Дали нам эту курица, а она хи-хи… живая.
Накажи меня Господь, с перьями, стерва, квохчет и глазами будто что порядочное ворочает.
— Мартын, начинай с головы.
— Митя, да она живая.
— А ты думал, жареная, с картошкой и с причиндалами? Кто ощипать может?
Хи-хи. Никто не может. Митя говорит:
— Давай ее обреем.
Гришаев говорит:
— Сволочи, ведь ее еще 2 часа варить надо.
Прямо дураки какие-то.
Я говорю:
— Айда на берег, там придумаем.
Так что ж вы скажете, господин: ведь придумали! Курицу под голланку — кричит, за грудки щипет, а мы с ей на берег.
Матрос откинул назад круглую коротко остриженную голову и самодовольно замолчал.
— Ну? — поощрил я.
Он подмигнул мне, залился звучным хохотом и снова упруго хлопнул меня по коленке.
— Продали!!
— Курицу?
— А то кого ж. И я вас спрошу теперь, господин: ежели бы мы ее сварили — рази на трех таких франтов одной этой гадины хватило бы? Так только — животы помазать. А то продали мы ее — и здорово вышло!
— Что ж вышло?
— А вот считайте. Все мы трое сначала как люди у цирюльне побрились, потом у харчевне поужинали. У грека бутылку вина за три колокольчика выцыганили, потом еще папирос купили, потом еще у театр пошли. Так мы, господин, потом, когда на корабль шли, так прямо танцевали, что так здорово вышло, и «Марусю» пели. До того, что один вольный идет, смотрит на нас, говорит: вот, говорит, пьяные матросы. А мы не пьяные, а прямо веселые. Вот тебе и курица!
Он вытер тыльной частью руки крутой лоб и закончил:
— Вот как я об ей понимаю: маленькая, маленькая, а сила у ей большая. По-моему, не иначе как птица для дураков!..
КОММЕНТАРИИ[править]
Впервые: Юг России, 1920, 9 июня, № 58 (251). Печатается впервые по тексту газеты.
Курицу под голланку… — Голланка (голландка) — форменная матросская рубаха.