Прыжов И. Г. Очерки русского быта
М.: Институт русской цивилизации, 2017.
СМЕШНОЕ[править]
— Расскажи, голубчик, что-нибудь смешное, сделай эдакую милость: скука смертная!
— Да что вам рассказать-то? Вот разве про барыню. Добрая была покойница да такая нежная — дурно было одно, что уж больно мудрила. Видишь, была у нее охота давать людям имена. Вот, бывало, родится у тебя сын, и идешь к ней. Придешь, станешь у двери. «Что, Иван, — скажет она, — зачем пришел?» — «Да вот, матушка, жена сына родила». — «Как же вы назовете его?» — «Да Иваном, матушка, по отцу». — «Ну, что за Иван — у вас все мужики Иваны, нет, ты назови его…»
Откроет это она книжечку и начнет выбирать имена. Ослушаться барыни не смеешь и зовешь ребят: одного Датом, другого Папиром. Случилось раз, что отыскала такое имя, что поп и крестить не хотел — вишь, нашли какого-то Пулона, Апулона… А то, бывало, родится мальчик, а его назовут девочкой; увидала раз барыня мужика и спрашивает: «Как зовут тебя, миленькой?» — «Натальей». — «Как Натальей?» — «Да так Натальей, да и только».
Справилась барыня у себя в книжке, собрала мужиков и хоть долго твердила им: Натулий, Натолий, а мужичок так и остался Натальей. А то одному дали имя Ансикрита, а мы его прозвали Секретом — так так его и похоронили Секретом. Раз вот приезжает к барыне один господинчик, он маленько за барыней ухаживал, да муж-то больно строго глядел; грозился все ноги переломить… Стала барыня провожать своего гостя спать да и говорит: «Я вас велю проводить Секрету. — Пожала она эдак ему ручку, да и кричит: — Эй, Палашка, позвать Секрета!»
Пришел к этому барину Секрет, барин спрашивает: «Ты Секрет?» — «Секрет». — «Ты все сделаешь, что велят тебе?» — «Все». — «Вот тебе сто рублей, проведи меня к барыне секретно». Пришел Секрет на кухню и рассказал все, как произошло — вот смеху-то было.
Постоял немного мой Иван, видит, что я не только не смеюсь, а стал еще суровее, он и начал опять:
— А то раз поехала барыня в Москву, и чуть только вошла в гостиницу и кричит: «Иван, сходи в булочную к немцу и спроси себе три плюхи, — вот тебе рубль». Делать было нечего: подневольное было время, пошел я, а сам думаю: «Что ж, рубль получить хорошо, выпить можно, а немец-то, гляди, не то, что русский: и плюхи-то дать не сумеет»… Прихожу. Вижу, немца нет, а стоит его дочь, — ну, что твоя барышня! «Ну, думаю, слава-те, Господи, от такой-то и плюху съесть очень приятно». И говорю: «Матушка, сделайте милость, дайте мне три плюхи!» — «Сейчас», — говорит и дает мне три какие-то булочки… Понимаете ль, что у господ все не по-нашему: подчас едят и они, да не то, что наш брат. Долго мы смеялись над этими плюхами.
А вот еще, батюшка, это еще смешнее…
— Ну, — сказал я, — пока довольно и этого.
Так на днях я разгонял мою скуку, толкуя с половым в гостинице «Одесса».
ПРИМЕЧАНИЯ[править]
Текст по: «Развлечение». 1866. № 14. Подпись «Преображенский».