Н. П. Огарев. Избранные социально-политические и философские произведения
Том первый.
Государственное издательство политической литературы, 1952
СПЛОТИМТЕСЬ ДРУЖНО!1[править]
Что же я разумею под словом: «сплотимтесь дружно»? Значит — составимте общество. Но может ли в наше время тайное общество быть полезно, и если может, то какая должна быть его цель и какое построение? Это приводит к еще более общему вопросу: что значит полезное в общественном смысле? Я смело отвечу: все, что клонится к свободе личности и к ее равному распределению в общественном устройстве, — словом, все, что может — хотя приблизительно — примирить несгнетаемую независимость лица и его действий с необходимостью рода людского — жить стадом.
Я думаю — это самое общее выражение смысла полезного.
Теперь спрашивается: что же делает личность самостоятельно-свободною? — Ясность мысли и соответственность поступка с мыслию. Что делает личность независимою? — Немешание окружающей средою ясно мыслить и соответственно действовать. Стало, полезное в общественном смысле — это знание действительности и устранение препятствий, мешающих человеку ясно мыслить и последовательно действовать. А потому полезных элементов два: популяризация знаний и общественный переворот.
Если что-нибудь препятствует личности быть самостоятельно-свободною и независимою от притеснений среды, в которой находится, это — подчинение (совершенно противоположное взаимному согласию) абсолютизму правительства. В этом мире есть преднамеренное ложное учение, а популяризации знаний нет. Стало, общественный переворот необходим.
Стало, и тайное общество — полезно, возможно и необходимо. Почему же тайное? Да потому, что явное еще не имеет силы проявиться на свет. Тайное общество в свое время будет явным, — это другое дело; но теперь это еще невозможно.
Было ли когда-нибудь тайное общество, которое бы имело в своей цели эти два средства общественной пользы: распространение знаний и общественный переворот? Без сомнения, было. Христианство было такое тайное общество; реформация имела свое тайное общество; революция имела свои тайные общества, сделавшиеся впоследствии явными клубами, потому что все же цель тайного общества:
Was im Kämmerlein
Still und fein gesponnen,
Muss doch endlich auch einmal
Kommen an die Scnnen.
Goethe2
Положимте, что христианство распространяло не знания, а только мнения, но эти мнения в глазах тогдашнего человека равнялись знаниям; а распространение этих мнений было совершено посредством тайных обществ. Приобретение права гражданства христианскому мнению совершилось все под влиянием тайных обществ, действовавших равно на народы и на правительства, пока мы, наконец, видим, что христианский епископ коронует франкского короля, — и тайное общество переходит в явную церковь, т. е. в явную власть. Я не говорю теперь о пользе или вреде христианства и церкви; но вот способ, достигший цели. Кто же нам мешает употребить тот же способ для распространения положительных знаний и приобретения общественного переворота, сообразных с нашими понятиями?
Да! Тайное общество полезно, возможно и необходимо.
Но какая же может быть его цель и какое построение? Цель может быть прежде всего одна: разрушение существующего правительства. Построение общества, как построение всякого тайного общества, начиная с христианского апостольства, иезуитского ордена и до масонства и декабристов, не может не начаться с центра.
Центр — зерно общества — не имеет нужды в многолюдстве; он нуждается только в искренней преданности своих членов и их ясном понимании дела. Центр должен быть искренен, как бы одно лицо; и его понимание вещей должно быть энциклопедическое. Это неизбежно, когда дело идет о положительных знаниях и практическом общественном перевороте. Центр должен иметь свой орган в печати, где бы его задача высказывалась как можно более цельно. Центральное издание должно высказывать направление, теорию, гипотезу применений, исполнение которых падает на периферию общества. Чем далее в периферию, тем более потребуется специальностей, как бы мелки они ни были, так чтоб всякий человек мог найти свое дело, и общество имело бы, наконец, бессознательных агентов, т. е. агентов, действующих в смысле общества, не имея нужды знать о его существовании. Конечно, общество не может ограничиться одним действием — книгопечатанием и, чтобы не терять ни одного интереса из виду, должно иметь своих агентов и в государственной деятельности, и в промышленной деятельности; от этого, тем паче, лежит на центре обязанность составиться из членов, которые бы совершенно выражали энциклопедизм положительных знаний.
Такой центр в России уже существует. Его трудно было образовать, но, раз образовавшись, он устоит перед напором всевозможных реакций. Обязанность всякого честного русского деятеля в настоящие дни — примыкать к коллективному целому 3.
О власти центра над обществом и о построении этой власти я теперь не стану говорить. Конечно, центр должен быть прежде всего нравственной силой, но вместе и силой реальной, действительно заявляющей о себе. Порядок дисциплинного подчинения каждого члена коллективности, без которого невозможна стройность деятельности общества, должен быть развит возможно больше; хотя понятно, что центробежная сила доверия, главным образом, всегда будет зависеть от искренности, понимания и деятельности центра. Повиновение агента, прежде всего, должно иметь основание в его внутреннем согласии с поручением. Тут две выгоды: во-первых, члены общества будут действовать согласно с своим собственным, ясным убеждением и, следственно, будут нравственные люди; а во-вторых, бессознательные агенты, работающие под их влиянием, будут тоже действовать согласно с своим убеждением, следственно охотно и деятельно. Но для того, чтобы поручения вполне совпадали с внутренним согласием агента, необходимо, чтобы центр знал не только все характерные особенности его натуры, но и весь склад его ума и понятий, всю сумму его жизненных отношений, малейшие видоизменения его мысли. Для этого нужно, чтобы со стороны каждого члена была безграничная доверенность к центру, полная откровенность, позволяющая последнему во всех своих отношениях соображаться безошибочно с желаниями и способностями агента. Чем специальнее дело, тем менее агент должен знать о существовании общества (это необходимое условие, которого требует самосохранение общества). При этом, кажется, порядок прост и ясен: добровольное соглашение члена центра и агента периферии действовать в известном деле известным образом.
Без сомнения, для нас теперь главная задача — общественный переворот. Следственно, центр предлагает задачу и соединяет около нее членов общества. Главная задача имеет свои соприкосновенные задачи, следовательно, центр обязан вызвать членов и агентов общества на их специальные разработки.
ПРИМЕЧАНИЯ[править]
1 Статья напечатана в «Колоколе» 9 мая 1870 г., № 6. Черновая рукопись этой статьи опубликована в «Литературном наследстве» № 39—40, стр. 323, под названием «Записка о тайном обществе», датирована 1860 г. Подлинная рукопись, хранящаяся в РОГБЛ, написана на бумаге с водяным знаком Ionson 1856, среди статей, написанных и напечатанных в 1857 г.
2 Последняя строфа стихотворения Гете «Пряха» («Die Spinnerin»), которую Огарев цитирует в сильно измененном виде. Приводим текст Гете и перевод М. И. Михайлова:
Was ich in dem Kämmerlein
Still und fein gesporinen,
Kommt — wie kann es anders sein? —
Endlich an die Sonnen.
To, что в горенке тайком
От людей прядется,
Рано ль, поздно ль, напоказ
Выносить придется.
3 Этот абзац (от слов «такой центр в России…» и до конца) в черновой рукописи отсутствует, являясь позднейшей вставкой, сделанной, по всей вероятности, либо С. Г. Нечаевым, либо, по его настоянию, Огаревым. Нечаев, явившись в Швейцарию, заявил Бакунину и Огареву, что он возглавляет образовавшийся в России революционный центр, которого на деле не существовало.