Справедливая Крестная[править]
Некогда в одной нормандской деревушке жил бедный поселянин по имени Дуду Макар; он занимался выделкой из дерева солонок, ложек и др. хозяйственных вещей; ремесло это немного приносило дохода, и ему было трудно сводить концы с концами, тем более, что он женился на бедной девушке, принесшей ему в приданое только свои сильные руки и прекрасные глаза. Через год у них родился здоровый, славный мальчуган. Дуду задумался над судьбой ребенка и сказал себе: — Я ничего не могу дать своему сыну, нужно чтобы я, по крайней мере, нашел ему крестную мать, которая оказала бы ему поддержку и помощь; но я хочу чтобы прежде всего та, которую он назовет крестной, была справедлива и честна. — Решивши таким образом, Дуду отправился на поиски. Проходя через лес, он встретил молодую даму, одетую в розовое платье, с венком искусственных роз на голове.
— Здравствуй, добрый человек, — сказала она, — куда ты идешь так рано?
— Я иду искать крестную мать своему новорожденному сыну.
— В таком случае, не хочешь ли взять меня, я к твоим услугам?
— Благодарю тебя, но только… я бы хотел женщину честную и справедливую.
— О, ты не раскаешься, пригласив меня — я покровительница вашего прихода.
— О, нет, вы не годитесь для меня!
— Почему? — вскричала удивленно та.
— Оттого, что вы не справедливы — вы поступаете только по своему желанию: даете тепло тем, кто просит холоду, и дождь тому, кто желает солнце; вы забываете многих, кто трудится как вол, и часто благоволите лентяям и пьяницам: это не значит быть справедливой — прощайте!
И Дуду пошел дальше. Через несколько времени он встретил женщину всю в белом, прекрасную, как майское утро.
— Куда ты так спешишь? — обратилась она к нему.
— Я ищу крестную мать своему сыну.
— Не хочешь-ли взять меня? — спросила она любезно.
— Хорошо, но видите ли… я ищу женщину честную и справедливую и потому хочу знать, с кем я имею дело.
— Я — Венера. Это я даю красоту детям смертных и то, что есть лучшее в мире — любовь.
— О, тогда вы не та, которую я ищу, вы несправедливы. Вы даете красоту людям, у которых душа черна, как ночь, и делаете часто безобразными и калеками людей, полных добродетелями; что же касается любви, вы неправильно вселяете ее в сердца людей: часто заставляете страдать от любви одну сторону, а другую оставляете равнодушной; наконец, вы так дурно ведете свои дела, что совсем мало теперь видишь счастливых браков. Нет, вы не справедливы, идите своей дорогой — сказал Дуду и пошел дальше.
Пройдя немного он встретил пожилую женщину с серьезным, строгим лицом; она была в очках и держала в одной руке весы, а в другой костяную палочку.
— Куда ты идешь? — резко спросила она.
— Я ищу крестную мать своему сыну, — отвечал Дуду.
— Возьми меня; твое лицо нравится мне, и я согласна у тебя крестить.
— Много для меня чести, — осторожно сказал Дуду, --но… я ищу женщину справедливую.
— Чудесно! Ты не можешь желать лучшего, так как я само правосудие.
— Правосудие? О, тогда мы не сойдемся! Я не считаю вас справедливой: вы иногда наказываете невинных и отпускаете на свободу преступных; говорят даже, что вы привлекаете иногда к суду людей только за то, что они не разделяют ваших мнений; нет, это не значит быть справедливой — я не хочу иметь с вами дело.
— Негодный, ты оскорбляешь правосудие! — вскричала богиня.
Но Дуду шел уже дальше. Вдруг пред ним предстала женщина, закутанная вся в белое, с косой за плечами.
— Куда ты бежишь так скоро? — крикнула ему она.
— Я ищу крестную мать своему новорожденному, но хочу, чтобы она была справедлива…
— Ты никого не найдешь справедливей меня!
— О, мне все говорят так! Но кто же ты?
— Я — Смерть.
Тогда Дуду задумался и ответил:
— Да, ты справедлива, ты не делаешь исключения никому. Молодой или старый, богач или бедняк, знатный или ничтожный — когда придет час, ты берешь всех, ты не тронешься ни слезами, ни рыданиями; тебя не подкупить ни серебром, ни золотом; ты стучишься во все двери, и когда говоришь «иди», нужно повиноваться, Да, ты справедлива и на тебя можно положиться. Пойдем со мной, ты будешь крестной матерью моего сына. — И взяв ее под руку, он возвратился в свою хижину. Смерть приняла от купели его первенца и на славу угостила своих родственников.
Когда Смерть стала собираться домой, то сказала Дуду:
— Ты честный малый, но твое ремесло не сделает тебя богатым; так как теперь я крестная твоего сына, то хочу, чтобы он не нуждался: я выучу тебя ремеслу, которое даст тебе много денег — я сделаю тебя доктором.
— Меня доктором? — вскричал Дуду, — но я не знаю ни аза, я даже не могу подписать своего имени.
— Не беспокойся ни о чем; вот что ты сделаешь: когда тебя призовут в больному, ты посмотри на изголовье кровати: если ты увидишь меня без моей косы, — будь уверен, что больной поправится; тогда дай ему что хочешь, хотя бы чистой воды — ты его вылечишь; если же наоборот, ты увидишь мою косу — знай, что надежды нет.
Сказано — сделано; Дуда стал доктором, и его стали приглашать всюду; благодаря своей куме, он никогда не ошибался, слава о нем прошла далеко; ему хорошо платили, и через несколько лет он стал богачом. От время до времени Смерть заходила к нему в замок повидать своего крестника; эти дни были всегда праздниками в семье Дуду. Однажды Смерть сказала ему: я часто захожу к тебе, ты же ни разу еще не был у меня.
— Нечего торопиться, — ответил Дуду, — я знаю, что от тебя еще никто не возвращался назад.
— Успокойся, я не возьму тебя раньше назначенного тебе срока, не бойся, ты знаешь, что я справедлива — приходи.
Через несколько дней Дуду решился наконец отдать визит куме. Он пошел на опушку леса, чтобы отправиться с ней вместе; пройдя пустынные поля, высокие леса и безмолвные долины, они очутились на вершине горы, и Дуду увидел одинокий, мрачный замок.
— Вот мое жилище, — сказала Смерть, открывая двери.
Угостив своего гостя прекрасным обедом, она повела его чрез громадный зад к окну, которое выходило на обширную долину, усеянную миллионами свечей. Наступала ночь, эти мириады огней горели и переливались красноватым светом. Свечи были длинные, средние и совсем маленькие; некоторые давали едва заметный свет, другие же горели полным пламенем. Дуду долго оставался безмолвным пред этим невиданным зрелищем и, наконец, спросил у хозяйки, что это все означает.
— Эти свечи — жизнь людей, — отвечала Смерть. — Каждый христианин имеет свою свечу, с которой связана его жизнь; ты видишь свечи разных величин — как и жизнь людей: одни только что ее начинают, другие в цвете лет, а третьи на краю могилы.
— Я бы хотел видеть свою свечу, — сказал Дуду, у которого от этих рассказов мороз проходил по спине.
— Вот она, — сказала Смерть, указывая ему на почти догоравшую свечу.
Когда он увидел, что ему недолго остается жить, то сказал Смерти:
— Так как ты здесь полная хозяйка, ты можешь помочь мне: удлини мою свечу, возьми воску, хотя бы от этой, которая рядом и горит тар ярко
— Это невозможно, — сказала Смерть, — рядом свеча твоего сына; если бы я исполнила твою просьбу, то поступила бы несправедливо, а ты знаешь меня — я само правосудие. Все, что я могу сделать для тебя — это еще больше состарить тебя, чтобы тебе было легче умирать.
Действительно, когда Дуду возвратился домой, то от старости и слабости едва волочил ноги. Через три дня его не стало, — в ту же минуту его свеча погасла в замке Справедливой Крестной.
Источник текста: журнал «Вестник моды», 1891, № 52. С. 517—518.