Старая и новая поэзия (Минаев)
Старая и новая поэзия[править]
Русские писатели о переводе: XVIII—XX вв. Под ред. Ю. Д. Левина и А. Ф. Федорова. Л., «Советский писатель», 1960.
VI[править]
В. Курочкин выступил на литературное поприще как переводчик Беранже. Он был одним из немногих наших переводчиков, постигших, что перевод иностранных поэтов только тогда имеет цену и значение, когда приобретает достоинство оригинального, самобытного произведения. Переводчик-художник обязан передать только дух чужого поэта, вовсе не придерживаясь подстрочной точности буквоедов. Гоняются за буквальною верностью в переводе только люди, не имеющие художественного чутья и понимания. Переводчик обязан передавать только мысль, впечатление, букет подлинника — иначе он будет бесцветным тружеником, педантом буквы, и его переводы из Байрона, Данте, Леопарди будут походить на переводы из Гюго, Бориса или даже Густава Надо. Внешняя близость к подлиннику только делает всякий перевод безличным.
Всякого иностранного поэта можно перевести почти подстрочно и даже очень звучными стихами, но если при этом не уловлен тип оригинала, то перевод решительно не достигает своей цели.
В переводах В. Курочкина из Беранже отразилось именно то самобытное творчество, которое не гонится за точной передачей мелких деталей подлинника, но передает его внутреннюю силу, его душу и его оригинальность. В этом, и только в этом приеме скрывается тайна чрезвычайного успеха Беранже в русском переводе В. Курочкина.
Покойный А. Григорьев, постоянно отличавшийся самыми удивительными и неожиданными парадоксами, говоря однажды о майковских переводах из Гейне, заметил, что «А. Майков боролся с Гейне». Такое смелое замечание, видимо, очень нелепо, потому что между Майковым и Гейне так же много общего, как между каким-нибудь г. Пушкаревым или г. Савичем и Шекспиром.
К В. Курочкину, без всякой парадоксальности, скорее применимо сравнение А. Григорьева: первый действительно боролся с Беранже и в многих своих переводах явился достойным его соперником.
Беранже многие переводили на Руси. Переводил его Ленский, и даже недурно, но только с точки зрения водевилиста Александрийского театра. Переводил Беранже один из талантливых русских поэтов, Л. А. Мей, но его переводы отличались двумя крайностями: или были до сухости, до отвращения близки к подлиннику (в смысле подстрочного перевода), или уже до такой степени пропитывались русским запахом и букетом увеселительных вечеров воксала Крестовского острова, что переходили в веселость и ухарство куплетов, вроде:
В селе новом Ванька жил,
Ванька Таньку полюбил.
Возлагал свою руку на Беранже даже господин Розенгейм, но об его упражнениях можно упоминать только разве ради шутки и курьеза.
Настоящего Беранже мы узнали только по переводам В. Курочкина. Очень жаль, что в новое издание его стихотворений вошли не все переводные песни.
Мы не будем разбирать его переводов из Беранже. С этой стороны В. Курочкина давно уже оценили если не в литературе, то в обществе, где многие его переводы знают все наизусть. Некоторые пьесы, как «Барышни», «Знатный приятель», «Как яблочко румян», сделались даже народными нашими песнями.