Петр Пильский[править]
Стихи Евг. Шкляра из литовских поэтов[править]
Евгений Шкляр давно составил себе известность, как переводчик литовских поэтов. Этим трудам он искренно предан, влюбленный в Литву, в ея предания, в ея язык, хороший знаток ея современной литературы.
И раньше он выпустил несколько книг, связанных с Литвой — его VI-ой сборник, изданный в Париже 8 лет тому назад, так и назвался: «Летува — золотое имя», потом здесь, в Риге появилась его поэма «Илья, Гаон Виленский», наконец, в 1931 году вышла «Lietuva — vardas auksinis».
Но и во всех остальных своих стихотворных книжках Евгений Шкляр приносил дань своего сердца песенным мотивам все той же Литвы. Сейчас пред нами его последний стихотворный сборник «Poeta in aeternum», и здесь ласковая цепь переводов из Майрониса, из Вайчунаса, из Кирши. Все эти переводы сделаны настолько удачно, что чрез них и благодаря им как-то легко схватываешь дух поэта, чувствуешь его поэзию, переживаешь его темы, роднишься с его настроениями.
Наибольшее внимание Шкляр отдал Петру Вайчунасу, но живая связь мотивов и личной любви сказывается и в темах, и в посвящении Л. Гире, В. Креве-Мицкевичу, В. Путинасу, В. Сруоге. Невольно останавливает на себе внимание перевод литовскаго стихотворения из Людаса Гира «Литва и море».
«Ждала ты долго-долго, Балтика,
Того, чтобы вышли вновь мы в шумный твой простор,
Священнодействуя, пуститься в пляс с ветрами и волнами
_ _ _ _ _ _ _ _ _ _
Ты — наша вновь, и вновь твои мы тоже!
Ты — суженая нам и милая сестра!»
Тут же рядом — перевод стихотворения, принадлежащаго перу Витовта Сириоса — Гиры (сына Людаса). Заглавие: «Литуаника», — героями стихотворения являются погибшие литовские летчики, Дарюс и Гиренас:
«Вот они: — груда останков бренных:
Победители океана, погибли у сосняка.
Так кончается история Дария и Гирена,
И машины „Литуаника“»
Не надо думать, что Евгений Шкляр только переводчик, хотя и эта роль должна считаться почетной и завидной, — переводы трудны, особенно стихотворные. У Шкляра слишком большой темперамент, чтобы удовлетвориться только отражениями другой души, озаряться только чужими вдохновениями. Этот темперамент поэта окрашен неизменно героическим пафосом, призывами к борьбе, азарту, смелости и красивой гибели.
«И на нем (на коне) с большим мечом, простертым
За рубеж, где зыблется мираж,
Словно вызов всем живым и мертвым,
Бросил смелый и отважный страж.
Узнаю тебя, Литва былая…
В черный час, в бушующие дни
Этот вызов, что давно пылает
В богатырском сердце сохрани».
Если б надо было перечислить все мотивы, одушевляющие поэзию Евгения Шкляра, пришлось бы передать основную мысль содержания и настроения каждой отдельной пьески. Но можно сказать, что главной движущей силой, основным мотивом является неудовлетворенность буднями, отсюда протест против обыденной скуки и пошлости и, конечно, романтическая мечта ор боге, парениях, далеких краях, упоминание о бронзовом Таити, о «таитянке, брошенной в Париж».
Страстный темперамент Шкляра как-будто не находит себе полнаго удовлетворения и окончательнаго выражения в немногих строфах. Ему кажется, что он все еще не высказался, не раскрылся до конца, что нужны еще строки, рифмы, строфы, чтоб расплескать чашу, чтоб полностью раскрыться. Поэтому у него бывают затягивания, в стихотворениях попадаются излишества, у иных из этих стихотворных вещиц можно было бы украсть одну, иногда две и даже три строфы. Пример: стих. «Надоело толкаться на рынке». Третья и шестая строфы могли быть без ущерба удалены, без ущерба и даже не без выигрыша. Конечно, попадаются не совсем счастливыя сравнения, не вполне удачныя строки, — без них едва ли обойтись какому-нибудь из стихотворных сборников. В «Океане звуков» есть строка: «Деньги и желчь» всемирной биржи", в «Колодниках» «Шли на каторгу, словно на свадьбу», но все эти указания не должны говорить о частых или постоянных промахах. Это — частности, случаи, мгновения. Типичней, удачней, напр. «Прекрасная тишина», «Ковчег души» и, возвращаясь к центральному мотиву этой книжки, отметим стих. «Дети Ирана».
Литва и Латвия, — от колыбели,
У моря, зыблющаго их ладьи,
Всегда стремились к сокровенной цели,
Заманчиво их ждущей впереди.
_ _ _ _ _ _ _ _ _ _
Латыш — литовцу брат единокровный
Родная Латвия Литве сестра.
Так факелы дрожат светло и ровно,
Зажженные от одного костра. —
Сейчас, по нынешним масштабам, сборник стихов Евгения Шкляра может быть признан даже большим, — в нем целых 55 вещиц, — современные поэты зарубежья выпускают книжки в 40 страниц. Темперамент поэта, его свободное владение стихом, мотивы, связанные с Балтикой, — с Литвой, Латвией и Эстонией, молодая пылкая настроенность, делают эту книжку близкой нашему слуху, духу, настроениям Балтийских стран.
П. П. Стихи Евг. Шкляра из литовских поэтов // Сегодня. 1935. № 236, 27 августа.
Подготовка текстов — Павел Лавринец, 2001.
Публикация — Русские творческие ресурсы Балтии, 2001.