Горы — турам поприще!
Чёрные леса,
Долы в воды смотрятся,
Горы — в небеса.
Край всего свободнее
И щедрей всего.
Эти горы — родина
Сына моего.
Долы — ланям пастбище,
Не смутить зверья —
Хата крышей за́стится,
А в лесу — ружья́ —
Сколько бы ни пройдено
Вёрст — ни одного.
Эти долы — родина
Сына моего.
Там растила сына я,
И текли — вода?
Дни? или гусиные
Белые стада?
…Празднует смородина
Лета рождество.
Эти хаты — родина
Сына моего.
Было то рождение
В мир — рожденьем в рай.
Бог, создав Богемию,
Молвил: «Славный край!
Все дары природные,
Все — до одного!
Пощедрее родины
Сына — Моего!»
Чешское подземие:
Брак ручьёв и руд!
Бог, создав Богемию,
Молвил: «Добрый труд!»
Всё было — безродного
Лишь ни одного
Не́ было на родине
Сына моего.
Про́кляты — кто заняли
Тот смиренный рай
С зайцами и с ланями,
С перьями фазаньими…
Тре́кляты — кто продали,
Ввек не прощены! —
Вековую родину
Всех, — кто без страны!
Край мой, край мой, проданный
Весь живьём, с зверьём,
С чудо-огородами,
С горными породами,
С целыми народами,
В поле, без жилья,
Стонущими: Стонущими: — Родина!
Родина моя!
Богова! Богемия!
Не лежи, как пласт!
Бог давал обеими —
И опять подаст!
В клятве — руку подняли
Все твои сыны —
Умереть за родину
Всех — кто без страны!
Между 12 и 19 ноября 1938
Примечания
«Я люблю горы, преодоленье, фабулу в природе, становление… — писала Цветаева в 1926 году Пастернаку. — Я всю Чехию прожила в глубоком сне — снах — так и осталась сном, вся, с зайцами и с ланями, с перьями фазаньими — которые, кстати, у меня ещё хранятся, подобранные по лесным чащам, по которым я лазила — сначала с Алей, потом с… Муром на руках».
Ружья… ни одного. — В 20-е годы, когда Цветаева жила в Чехии, её леса были заповедными и охота в них была запрещена.
