Владимир Голиков[править]
Содержание[править]
Ночные думы
«Не верь, что жизнь идёт назад…»
Nocturne
«Хорошо умереть молодым…»
С моря
«Слово ли скажем, в очи ль взглянем…»
«Какая ночь! Бушует за окном…»
Бумажный змей
За Свободу!
Ночные думы[править]
Думы заветные, думы ночные,
То, как ликующий день, лучезарные,
То — ненавистные, неблагодарные,
То, как ненастная осень, глухие!..
Утро настанет, и вы улетите,
В свете рассеетесь лёгкою дымкою!
Спустится ночь — и опять невидимкою
Вы у постели мой сон сторожите!..
Счастье дневное и муки дневные
Вы озаряете с силой могучею…
Ярким сиянием иль чёрной тучею
В душу вы сходите, думы ночные!..
Не верь, что жизнь идёт назад!
Не верь, что жизнь идёт вперёд!
Всё тот же рай, и тот же ад,
И тех же чувств водоворот!
Будь ты ничтожен иль велик,
Среди похвал, среди клевет,
Печаль и радость — только миг,
А что прошло, того уж нет!
И всё придёт, и всё уйдёт!
И к незнакомым берегам
Тебя умчит водоворот…
А что на них, узнаешь там!
Nocturne[править]
Мы сели у края обрыва,
И наша весёлость пропала!..
Всё было кругом так красиво,
Так тихо, что слов не хватало!..
Июльская ночь, пролетая
Над миром в величии сонном,
Как женская ласка немая,
Дышала теплом благовонным!
Предметы всё больше темнели;
Темнели прозрачные дали;
Высокие сосны и ели
Зубчатые тени кидали;
Меж сосен стальной полосою
Туманились речки извивы;
Над речкой печальной толпою
Стояли поникшие ивы;
В волнах её звёзд вереницы
Алмазною нитью дрожали,
По небу бежали зарницы,
И гасли, и снова бежали…
Грохоча по насыпи длинной,
Сверкающий поезд промчался,
И долго в лазури пустынной
Клубящийся дым расплывался!..
И было в безмолвии спящем
Разлито так много покоя,
Так чудно в душе с настоящим
Сплеталось давно отжитое,
Так нежилась ночь голубая,
Так было кругом всё красиво,
Что долго сидели мечтая
Мы молча над краем обрыва!
Хорошо умереть молодым!
Хорошо в ослепительный день
Догореть и растаять, как дым,
Промелькнуть и исчезнуть, как тень!
Позабыв опьяняющий рай
Поцелуев и ласк молодых,
Улететь в неизведанный край,
Далеко от печалей земных,
Направляя уверенный шаг
За пределы доступных планет,
Заглянуть в первобытный очаг,
Где родится загадочный свет,
Утонуть в голубых облаках
Безгранично-прекрасных миров,
Побывать в их хрустальных дворцах,
Увидать их счастливых сынов,
И сынам их, с венком на челе,
С выраженьем безгрешной любви,
Рассказать о несчастной земле,
О земле, утонувшей в крови,
О земле, осквернённой грехом,
О земле, истомлённой тоской,
На которой считается сном
Их безгрешность, любовь и покой!
С моря[править]
I.[править]
Небо сине, море сине!
Влага, солнце и простор!..
Справа — водная пустыня,
Слева — цепи снежных гор!
Душно, жарко, точно в бане…
Проклиная адский зной,
Изнывают северяне
Под тропической жарой!..
Лишь британец с вечным сплином,
С длиннозубой тонкой мисс,
По кавказским исполинам
Водит трубкой вверх и вниз!..
II.[править]
Утомясь от ночи бурной,
Море дремлет, и над ним
Спорит влаги блеск лазурный
С светом солнца золотым!
Всё чарует в этом свете,
Как оптический обман,
Даже бронзовые дети
Благодатных южных стран,
Даже говор их гортанный,
Недоступный языку,
Даже этот постоянный
Едкий запах чесноку!..
III.[править]
Якорь брошен… Дети юга
Покидают пароход…
Неуклюжая фелюга
Тихо к берегу ползёт…
И волна лазурью блещет
И опаловой струёй,
Вся прозрачная, трепещет
Под веслом и за кормой!..
Слово ли скажем, в очи ли взглянем,
Руку ли крепко друг другу пожмём, —
Что-то мы скроем, чем-то обманем,
Что-то оставим в сердце своём!
Есть в человеке тайна немая;
Каждое сердце отравлено ей!
Спутники жизни, в мире блуждая,
Сами не знаем мы тайны своей!..
В сумраке сердца кроясь тревожно,
Лучшее счастье туманит она…
Зная ту тайну, жить невозможно!
Знанья отрава смерти полна!..
Если б на горе рода людского
Кто-нибудь в слово ту тайну облёк, —
Смертью дышало б вещее слово,
Мир продолжаться дольше б не мог!
Какая ночь! Бушует за окном,
Вздымает снег, ревёт и стонет вьюга,
Как будто враг там борется с врагом,
Как будто друг оплакивает друга!..
Но боли нет в душе, объятой сном,
И нет тоски — обычного недуга…
И снится мне, что мы с тобой вдвоём
Сидим у волн, под светлым небом юга…
Морская гладь сияет бирюзой,
И лунный свет ложится полосой,
И воздух пахнет миртом и лимоном…
Но сон исчез!.. И снова я один…
И только ветер ломится со стоном
В моё окно, вздымая груды льдин!..
Бумажный змей[править]
Дети запускали, с запада на восток, бумажный змей.
И он упал ко мне на двор.
Я поднял его. На нём были письмена.
Вот что было написано.
Завещаю.
Никто да не пожмёт его руки,
обагрённой кровью братьев.
Никто да не взглянет в его глаза,
видевшие столько трупов.
Никто да не прикоснётся к нему,
как к зачумлённому.
Никто да не поставит своей стопы
в его след.
Оказывай ему милосердие — но
с презрением.
Будет немощен и наг —
отворотясь,
брось ему лекарства и одежду.
Будет ли томиться голодом и жаждой —
не глядя,
оставь перед ним хлеб и воду,
И скорее уходи.
Будет ли ползти за тобою
и звать, извиваясь:
«Брат, брат!..» —
ответствуй ему издали:
Авель уже убит… к кому взываешь?..
Если ослабнет сердце твоё
от ужаса воспоминаний и огненного гнева —
не клейми чела его
пинком твоей ноги,
Ибо не стоит его чело
прикосновения твоей подошвы.
Когда же будет умирать…
Не умрёт,
Хотя возжаждет смерти,
Ибо бессмертен —
В ужасе, скорби и ненависти
поколений, которых отцов
он истязал и губил,
которых матерей
насиловал.
Да будет проклят, проклят, проклят!..
Завещаю.
Ужасом, скорбью и ненавистью
загорелось и моё сердце,
когда я прочёл это.
Я возвратил змей детям,
их законное наследие.
За Свободу![править]
Было сыро и холодно в поле. Были тучи, клубился туман.
«Повернитесь спиною к отряду», — приказал ему капитан.
«Нет, — ответил он тихо и просто. — Пусть целятся лучше мне в грудь».
Капитан передёрнул плечами и сказал: «Хорошо… так и будь».
«И глаза ему завяжите»… И хотел повязку надеть.
Но он в сторону бросил повязку и сказал: «Мне не стыдно смотреть».
Капитан отошёл торопливо и сурово скомандовал: «Пли!..»
Но привычные дрогнули руки — выстрела дать не могли.
Капитан смутился… и тихо спросил у солдат: «Ну, что ж?»…
Солдаты прицелились снова — побороли невольную дрожь.
И выстрелы грянули метко… Свершив неохотную месть,
Солдаты штыки преклонили — герою отдали честь.
В. М. Голиков
Ночные думы. Издание Л. В. Собинова, М., 1902.
Кровь и слёзы. СПб., 1907.
Книги из коллекции «Библиотека русской поэзии И. Н. Розанова» любезно предоставлены Государственным музеем Пушкина.
Оригинал здесь.