Стихотворения (Милонов)/Версия 2

Материал из Викитеки — свободной библиотеки
Стихотворения
автор Михаил Васильевич Милонов
Опубл.: 1819. Источник: az.lib.ru • Отрывок из Луциллиевой сатиры против его века
Пловец
Прощанье казака
Договор со смертью
Лягушка и вол
Послание к А. Е. Измайлову

Михаил Милонов

Стихотворения

Оригинал здесь — http://www.poesis.ru/poeti-poezia/milonov/frm_vers.htm

СОДЕРЖАНИЕ

Отрывок из Луциллиевой сатиры против его века

Пловец

Прощанье казака

Договор со смертью

Лягушка и вол

Послание к А. Е. Измайлову

Отрывок из Луциллиевой сатиры против его века

(Сатира шестая)

Какие времена! какое ослепленье!

За злато плебеи вступают в знатный сан,

Берут достоинств мзду и кроют преступленье!

Весь Рим — софистов сонм! нет истинных граждан!

Где древних праотцев прямое превосходство,

Их в бранях храбрый дух, их неизменный нрав,

Ко славе, истине любовь и благородство?

Всё пало, всё падет! таков судеб устав!

О, мир, довольствие, народа благоденство!

Весь град огнём вражды мятежной воспалён,

Благое сограждан сокрылося равенство!

И отрок слабых сил владыкой наречён!

Изображу ль семейств печальную картину?

И там порок возжёг погибельный раздор.

Подвластных ли возьму несчастную судьбину,

К владычеству ль простру свой огорчённый взор —

Везде лишь ищут польз других к вреду и стону,

Везде лишь сильному предстательство и кров;

Суды суть торжища, судьи — враги закону,

Бесчестьем осквернён и самый сан жрецов.

Где Рима древнего величие и сила?

Почто не обращен мгновенно он во прах!

Здесь прелесть слабых жен порфиры блеск затмила,

Там стыд властителей, там воев низкий страх…

Где любомудрый взор, стрегущий суд и брани?

Там знатный род возвёл надменного глупца

В священный сан вождя, дал меч и жезл во длани

И чтит достоинством гражданского венца!

О, участь жалкая! умов порабощенье!

В могиле хладной я почто ещё не скрыт?

Ах, лучше бы меня богов постигло мщенье,

Чем римлян чувствовать и бедствие, и стыд!

Оплачем, граждане, наш жребий униженный,

Я видел… о, почто очей был не лишен,

Наш сильный легион, коварством подкупленный,

Без браней, без побед повергшийся во плен!

Я зрел и алтарей, и жатв опустошенье,

Я зрел оратая среди его трудов —

Без силы, без надежд, с отчаяньем боренье!

Я зрел, при пышности вельможеских дворов,

Как вмиг, их алчности в угодность, исчезало

Терпение и труд чрез целый ряд годов,

Как истину и честь изгнанье осрамляло!

Я зрел… Отечество! красу твою и щит,

Героев, средь смертей себя на жертву несших,

И, возвратясь к себе, о, срам, о, вечный стыд!

Презор и нищету, и глад себе обретших!

Я зрел — и скорби мрак мой дух отяготил;

Оставим всё, о, вы, для коих предков слава

Ещё в душах жива, ещё сердец отрава, —

И будем Рим искать… среди одних могил.

1810

Падение листьев

Элегия

[1]

Рассыпан осени рукою,

Лежал поблекший лист кустов;

Зимы предтеча, страх с тоскою

Умолкших прогонял певцов;

Места сии опустошенны

Страдалец юный проходил;

Их вид во дни его блаженны

Очам его приятен был.

«Твое, о роща, опустенье

Мне предвещает жребий мой,

И каждого листа в паденье

Я вижу смерть перед собой!

О Эпидавра прорицатель! {1}»

Ужасный твой мне внятен глас:

«Долин отцветших созерцатель,

Ты здесь уже в последний раз!

Твоя весна скорей промчится,

Чем пожелтеет лист в полях

И с стебля сельный цвет {2} свалится».

И гроб отверст в моих очах!

Осенни ветры восшумели

И дышат хладом средь полей,

Как призрак лёгкий, улетели

Златые дни весны моей!

Вались, валися, лист мгновенный,

И скорбной матери моей

Мой завтра гроб уединенный

Сокрой от слезных ты очей!

Когда ж к нему, с тоской, с слезами

И с распущенными придет

Вокруг лилейных плеч власами

Моих подруга юных лет,

В безмолвьи осени угрюмом,

Как станет помрачаться день,

Тогда буди ты лёгким шумом

Мою утешенную тень!"

Сказал — и в путь свой устремился,

Назад уже не приходил;

Последний с древа лист сронился,

Последний час его пробил.

Близ дуба юноши могила;

Но, с скорбию в душе своей,

Подруга к ней не приходила,

Лишь пастырь, гость нагих полей,

Порой вечерния зарницы

Гоня стада свои с лугов,

Глубокий мир его гробницы

Тревожит шорохом шагов.

1811

1 Эпидавр — город в древнем Аргосе, центр культа Асклепия, бога врачевания. Эпидавра прорицатель — врач.

2 Сельный цвет: крины сельные по-старославянски — белые полевые лилии.

Прощанье казака

С нежным верности обетом

Обойми меня, мой друг,

Я заутра, дня с рассветом,

Покидаю мирный луг!

Во своём гордясь убранстве,

Быстрый конь мой, вороной,

Землю бьёт в непостоянстве

И зовёт лететь на бой!

Опенёнными браздами

Он звучащий, в чуждый край

Понесёт на брань с врагами,

С Дона мигом на Дунай!

Там калёны вражьи стрелы,

Крови жаждущий булат,

Там неверных стран пределы

Смертью страшной мне грозят!

Там слетится с сопостатом

Сил изведать твой донец,

На коне своём крылатом

Встретить славу иль конец!

Договор со смертью

К друзьям моим

Так, други, умереть нам должно,

В конце ль, в начале наших дней,

Предвидеть смерти невозможно,

Ни защитить себя от ней.

Примите ж мой совет нелестный,

Да каждый думает из вас,

Как в путь сбираться неизвестный

И быть готовым каждый час.

Что до меня — то я, не ложно,

Спокойный к ней склоняю взор

И был бы рад, когда б возможно,

Вступить с ней даже в договор.

О смерть! разяща без разбора, —

Так стал бы я её молить, —

Отсрочь, не приходи ты скоро

Мой тесный угол навестить;

Мне двадцать лет — не многим боле,

Дай столько же ещё желать,

А там в твоей уж будет воле;

Но ране тяжко умирать.

Какая честолюбью пища

Оставить только по себе,

Что на краю прочтут кладбища:

Молитесь о его судьбе!

Нет, смерть! мне жизнь ещё не бремя;

Пусть поживу на свете я;

К тому ж у нас военно время!

Тебе дел бездна без меня!

Лишь двадцать лет прошу — и точно,

Минуты боле ни одной,

Готов я буду безотсрочно

И с благодарною душой

Тогда твоей предамся власти,

Благословляя свой предел.

Увы, возьмут на равны части

Любовь и дружба сей удел!

За то ни одного упрека,

Даю обет, не допустить

И, сколько твердость человека

Нам дозволяет, твердым быть;

Не возмутит мольба, роптанье

Мои последние часы,

Всё, что узришь при расставанье, —

Лишь пара слов и две слезы!

Ещё… о будь мне благосклонна!

Как роковой ударит миг

И устремишься, непреклонна,

Похитить свет от глаз моих,

Предвестника из страшной свиты

Не шли к мучительной борьбе;

На то чертоги знамениты,

Пусть там доложат о тебе;

Ко мне ж, увидя вход нескрытный,

Послом не возвещай приход,

Я сам, хозяин старобытный,

С тобою встречусь у ворот;

Друг другу мы — поклон учтиво!

Не будет спора между нас;

Вопрос, ответ, всё торопливо:

«Готовы ль вы?» — «Готов, сейчас».

Минут последних я не множа,

На свет прелестный погляжу

И мигом, мягкое от ложа,

Возглавье в гроб переложу;

Вот всё — иль нет! ещё два слова:

К чему ужасный сей наряд,

Причуда варварства сурова,

И этот креп? и сей обряд?

К чему коса? и пожелтелый

Сквозной, гремящий твой скелет?

Ты омрачишь мой путь веселый,

А мне другой не страшен свет!

Нет, смерть, ты в радужной одежде,

Как ангел благости, явись,

Вели вперёд идти надежде,

Сама ж за веру придержись!

И путь к могиле мне цветами,

Не кипарисом устели;

Вы ж, други, братскими руками —

По горсти матери-земли!

И гимны в память, коль угодно,

Но прочь гоните плач и стон,

Приличней пиршество надгробно

Наместо мрачных похорон;

Сберитесь все — и без печали

Тогда на мой вы бросьте прах

Те юны розы, что венчали

При вас чело моё в пирах!

1815

Лягушка и вол

Притча

В тинном лугу, близ реки, между кочек, Лягушки сидели.

Подаль от топких болот было пастбище, злаком покрыто.

Зубом щипля мураву, там расхаживал Вол сановитый,

Тучен, и бодр, и велик! — И, Волу удивляясь, Лягушки

(Глупая шайка зевак!) из-за кочек, оскалясь, смотрели.

Зависть, одною из них овладев, как лозой подстрекала.

«Сёстры! — проквакала та, — ну скажите, чему тут дивиться?

Верьте иль нет — только я, коль хочу, с сим Волом поравняюсь.

Дело в охоте: сейчас надуваться я стану; и, право,

Ахнете, видя, как я толстяка пополам расцараплю,

Плотно ему вдоль спины запустя крючковатые когти».

— «Ну-тка, сестра, покажи удальство не словами, а делом», —

Был ей содружный ответ… И Лягушка давай надуваться

Меху подобно, каким раздувается пламя в горниле.

— «Взгляньте, похожа ли я на Вола хоть немного?» — «Нимало!»

— «Ин погодите ещё! вот сейчас! …Ну, теперь?» — «Ни на крошку».

Новые силы собрав, дуться, дуться Лягушка… и что же?

Лопнула! «Ква, ква, ква, ква!» — хохотня раздалась по болоту.

К вам обращаюсь теперь, о несчастны завистники знатных!

Словно лягушка сия, раздуваяся в тщетных затеях,

Лопнете вы, как она, и собою других насмешите.

1820

Послание к А. Е. Измайлову

Притчу мою поместя в издаваемом вами журнале,

Вместе в двустишьи вы мне подаете совет дружелюбный

Притчи размером таким мне отныне писать воздержаться,

Но для чего ж?.. Ах! прошу вас, внемлите совет Рифмокласта:

Сам он, отрекшись от рифм, благозвучным эксаметром пишет.

«Видите ль, — он говорит, — можно всё им писать, что захочешь:

Турк, перс, влах, финн, швед, галл, лях и татарин обритый,

Сладость вняв метра сего, вас поймут и не знавши по-русски.

Гул, вой, гром, треск и блеск сей стих нашим чувствам рисует;

Раз в раз щелканье в сталь чрез него отдается во слухе».

С тех пор отвергнул я рифм для пииты тяжёлое бремя,

И от сего же часа им пишу не одну эпопею —

Басней, песней, драм, эпиграмм, трагедий, комедий

В краткое время могу написать я огромные томы,

Ныне отрывок один к помещению вам посылаю;

Вскоре другие за ним вослед полетят через почту;

А в ожидании я остаюсь навсегда вам усердный

Милонов.

1820

М. В. Милонов. Стихотворения. Драматические произведения. Сцены и отрывки. Письма. Центрально-Чернозёмное книжное издательство. Воронеж, 1983. С. 222, 232, 236, 253, 271.



  1. Вольный перевод с французского элегии Шарля Мильвуа (1740—1786).