Въ № 11981 «Новаго Времени» Меньшиковъ написалъ тысячный фельтонъ.
Меньшиковъ проснулся рано утромъ.
Спустилъ съ кровати сухiя съ синими жилами ноги, сунулъ ихъ въ туфли, вышитыя и поднесенныя ему въ свое время Марiей Горячковской, и — сейчасъ же подошелъ къ окну.
— Погодка, кажется, благопрiятствуетъ, — пробормоталъ онъ, съ довольнымъ видомъ кивнувъ головой — я радъ, что погода не помѣшаетъ народнымъ массамъ веселиться въ радостный для нихъ день юбилея.
Одѣвшись, онъ зачерпнулъ изъ лампадки горстью масло и обильно смазалъ рѣдкiе, топорщившiеся волосы.
— Для ради юбилея, — прошепталъ онъ, ежась отъ струйки теплаго масла, поползшей по сухой согнутой спинѣ.
Черезъ полчаса швейцаръ суворинскаго дома открылъ на звонокъ дверь и увидѣлъ сидящаго, въ ожиданiи, на ступенькахъ лѣстницы Меньшикова.
— Ты чего, старичекъ, по параднымъ звонишься? — привѣтствовалъ его швейцаръ, — Шелъ бы со двора.
— День то какой нонѣ, Никнтушка!
— Какой день? Обнаковенный.
— Никитушка! Да вѣдь можешь ты понять, тысячный фельетонъ сегодня идетъ!
— Такъ.
