менитый ученикъ дю Буа-Реймонъ; но онъ былъ тогда еще экстраординарнымъ профессоромъ; лекціи его были необязательны для студентовъ и не посѣщались ими, поэтому онъ читалъ, что хотѣлъ, по собственному выбору. Такимъ образомъ, въ зимній семестръ 56-го года читался въ сущности курсъ электро-физіологіи съ очень бѣгльми экскурсіями въ иннервацію сердца, кишекъ и дыхательныхъ движеній. Учениковъ у него не было, да и не могло быть, потому что лабораторія его состояла изъ единственной комнаты, въ которой онъ работалъ самъ (и куда доступа никому не было), и смежнаго съ нею коридора съ окномъ и едниственнымъ простымъ столомъ у окна. Тѣмъ не менѣе, при посредствѣ слушавшаго вмѣстѣ со мною лекціи дерптскаго доктора Купфера, пожелавшаго познакомиться на дѣлѣ съ гальваническими явленіями на мышцахъ и нервахъ, мнѣ удалось заняться въ коридорѣ, вмѣстѣ съ Купферомъ, установкой Зауэрвальдовскаго гальванометра для физіологическихъ цѣлей, продѣлать опыты съ мышцами и нервами лягушки и повторить, по желанію профессора, на угрѣ только что опубликованные тогда опыты Пфлюгера съ спинно-мозговыми рефлексами. На все это потребовалось, конечно, такъ мало времени, что главнымъ мѣстомъ берлинскаго ученья стала для меня только что основанная при институтѣ Вирхова лабораторія медицинской химіи, съ ея молодымъ диригентомъ Гоппе-Зейлеромъ, милымъ, добрымъ и снисходительнымъ учителемъ, не дѣлавшимъ никакой разницы между нѣмецкими и русскими учениками. Переходъ изъ холоднаго коридора въ теплую благоустроенную лабораторію Гоппе былъ для меня очень радостнымъ событіемъ; но лекціямъ дю Буа и занятіямъ въ коридорѣ я все-таки много обязанъ: познакомивъ съ областью явленій, о которыхъ у насъ въ Россіи и помысла не было, онѣ давали въ руки средство двигаться свободно въ обширномъ классѣ явленій, составившихъ позднѣе такъ наз. общую физіологію нервовъ и мышцъ. У Гоппе-Зейлера занятія состояли главнымъ образомъ въ изученіи состава животныхъ жидкостей и были настолько приведены въ систему, что ученье шло легко и быстро. Намъ, русскимъ, какъ дѣйствительно начинающимъ, спеціальныхъ темъ онъ не давалъ, но выслушивалъ охотно приходившіе въ голову планы и помогалъ совѣтомъ и дѣломъ осуществлять ихъ, если тема оказывалась разумной и удобоисполнимой. Такъ, онъ вполнѣ одобрилъ задуманный мною планъ заняться острымъ отравленіемъ алкоголемъ, естественно вызванный въ моей головѣ ролью водки въ русской жизни; и въ его же лабораторіи были произведены мною: изслѣдованіе выдыхаемаго воздуха на алкоголь, измѣреніе количества выдыхаемой пьянымъ животнымъ CO₂, вліяніе алкогольнаго
