государствами. По мнѣнію комиссіи Литературнаго Общества, мысль, что введеніе своеобразнаго покровительства оригинальной литературы посредствомъ запрещенія или затрудненія появленія переводныхъ произведеній не выдерживаетъ самой снисходительной критики. Къ тому-же въ защиту литературнаго протекціонизма не приводится ни одного фактическаго аргумента, и сторонники его довольствуются голословными деклараціями.
3) Ссылка на интересы русскихъ авторовъ, которые тоже могутъ страдать отъ свободы переводовъ, разумѣется, совершенно правильна, если исключительное право на переводы входитъ въ содержаніе авторскаго права. Признаніе этого принципа для русскихъ авторовъ влечетъ его признаніе и для иностранныхъ авторовъ; если же его отрицать, то отрицать его слѣдуетъ одинаково для тѣхъ и другихъ. Исходя изъ отрицанія этого принципа, комиссія Литературнаго Общества не видитъ въ ссылкѣ на интересы русскихъ авторовъ аргумента противъ своихъ соображеній. Она не видитъ его тѣмъ болѣе, что дѣйствительно заинтересованными въ исключительномъ правѣ переводовъ могутъ быть въ Россіи только очень выдающіеся писатели, трудъ которыхъ вознаграждается достаточно хорошо и на одномъ русскомъ рынкѣ. Что же касается тѣхъ русскихъ писателей, отдѣльныя статьи, брошюры или книги которыхъ иногда переводятся на иностранные языки, не будучи особенно ходкими ни на русскомъ, ни на заграничномъ рынкахъ,—то врядъ ли можно допустить, что эти русскіе авторы выиграютъ отъ ограниченія свободы переводовъ, такъ какъ требованіе въ ихъ пользу гонорара за право перевода ихъ произведеній можетъ привести лишь къ тому, что ихъ произведенія вовсе не будутъ переведены. Что же касается до ссылки на то, что Россія, пользуясь свободой переводовъ, грабитъ европейскихъ писателей, тогда какъ нѣкоторые русскіе писатели пользуются защитой Бернской конвенціи, то это аргументомъ служить совершенно не можетъ. Это есть личное дѣло тѣхъ русскихъ писателей, которые пользуются защитой конвенціи, и вмѣстѣ съ тѣмъ дѣло европейскихъ писателей или издателей, которые добились заключенія этой конвенціи и создали такимъ образомъ возможность пользованія ею и для русскихъ писателей. Во всякомъ случаѣ, русскіе авторы, за единичными исключеніями, выгодами Бернской конвенціи не пользуются.
4) Самымъ важнымъ съ точки зрѣнія коммиссіи Литературнаго Общества является вопросъ о вліяніи свободы переводовъ и
государствами. По мнению комиссии Литературного общества, мысль, что введение своеобразного покровительства оригинальной литературы посредством запрещения или затруднения появления переводных произведений не выдерживает самой снисходительной критики. К тому же в защиту литературного протекционизма не приводится ни одного фактического аргумента, и сторонники его довольствуются голословными декларациями.
3) Ссылка на интересы русских авторов, которые тоже могут страдать от свободы переводов, разумеется, совершенно правильна, если исключительное право на переводы входит в содержание авторского права. Признание этого принципа для русских авторов влечет его признание и для иностранных авторов; если же его отрицать, то отрицать его следует одинаково для тех и других. Исходя из отрицания этого принципа, комиссия Литературного общества не видит в ссылке на интересы русских авторов аргумента против своих соображений. Она не видит его тем более, что действительно заинтересованными в исключительном праве переводов могут быть в России только очень выдающиеся писатели, труд которых вознаграждается достаточно хорошо и на одном русском рынке. Что же касается тех русских писателей, отдельные статьи, брошюры или книги которых иногда переводятся на иностранные языки, не будучи особенно ходкими ни на русском, ни на заграничном рынках, — то вряд ли можно допустить, что эти русские авторы выиграют от ограничения свободы переводов, так как требование в их пользу гонорара за право перевода их произведений может привести лишь к тому, что их произведения вовсе не будут переведены. Что же касается до ссылки на то, что Россия, пользуясь свободой переводов, грабит европейских писателей, тогда как некоторые русские писатели пользуются защитой Бернской конвенции, то это аргументом служить совершенно не может. Это есть личное дело тех русских писателей, которые пользуются защитой конвенции, и вместе с тем дело европейских писателей или издателей, которые добились заключения этой конвенции и создали таким образом возможность пользования ею и для русских писателей. Во всяком случае, русские авторы, за единичными исключениями, выгодами Бернской конвенции не пользуются.
4) Самым важным с точки зрения комиссии Литературного общества является вопрос о влиянии свободы переводов и
