Страница:Адам Мицкевич.pdf/141

еще изъ нихъ я не извлекь. Это приказаніе сильно задѣло меня. Директору поручили отобрать книги. Гродекъ многимъ учителямъ выдавалъ и въ болѣе отдаленныя мѣста, а мнѣ не захотѣлъ этого сдѣлать". Къ числу постоянныхъ огорченій присоединились и бѣды, происходившія отъ затруднительнаго матеріальнаго положенія, въ которое попалъ Мицкевичъ, пріѣхавъ въ Ковно. Въ началѣ октября 1819 года онъ подробно рисуетъ его въ письмѣ къ Ежовскому, съ которымъ Мицкевичъ, вообще, особенно охотно дѣлился своими печалями. Весь свой приходъ на наступающій учебный годъ ковенскій учитель опредѣляетъ въ 197 рублей! Изъ этой суммы онъ уже взялъ 100 рублей передъ выѣздомъ, и они разошлись, въ первые десять дней въ Ковнѣ онъ истратилъ цѣдыхъ 12 рублей. Впрочемъ, утѣшаетъ онъ себя-, относительно стола я сговорился, надѣюсь также привести себя въ порядокъ; на слѣдующій годъ сто рублей слишкомъ должно быть на расходы, а пятьдесятъ надо съэкономить, не считая никакихъ расходовъ, одежды и содержанія. Надѣюсь имѣть еще какіе- нибудь доходишки. Но придется ждать цѣлый годъ! Никакой помощи дому, хотя они тамъ очень нуждаются. Наконецъ, не буду въ состояніи расплатиться въ этомъ году съ долгами, что меня также очень удручаетъ“. Эти немногія слова дополняются разсказами людей, знавшихъ этотъ періодъ въ жизни поэта. Повидимому, старшіе учителя хорошо понимали нужду своего молодого товарища и готовы были придти ему на помощь. Одинъ изъ нихъ, слывшій большимъ скупцомъ, разспрашивалъ Мицкевича, почему онъ не принимаетъ приглашеній на обѣды къ знакомымъ, и уходя отъ него, будто бы по забывчивости оставилъ ему свой платокъ съ 6 рублями, завернутыми въ уголокъ Друзья уговорили Мицкевича оставить эти деньги у себя:, можетъ быть это первое благородное движеніе въ жизни этого скупца“. Нашлись и посторонніе добрые и симпатичные люди, пригрѣвшіе юношу. Такова была нѣсколько позже семья доктора Ковальскаго, которая окружила Мицкевича самымъ теплымъ участіемъ. Для него покупались любимыя ноты, интересныя книги. Сама Ковальская, прекрасная душой и тѣломъ женщина, крѣпко привязалась къ молодому поэту; ея общество смягчало грусть одиночества, которая одолѣвала Мицкевича. И этотъ послѣдній долго не позволялъ себѣ ничего лишняго въ отношеніи къ ней: правда онъ не удерживался отъ искушенія заглянуть „глазкомъ подъ проклятую шляпу“, когда зимой