жіе на кружокъ друзей. Филоматы старались заводить возможно болѣе широкія знакомства между молодежью, отмѣчая среди нея болѣе порядочныхъ и достойныхъ. Этотъ союзъ былъ похожъ на сито, черезъ которое долженъ былъ пройти каждый новый филоматъ“, Именно такой планъ будущей конспираціи разрабатывалъ въ своемъ ковенскомъ одиночествѣ Адамъ Мицкевичъ. Слѣдовательно, въ его присутствіи и была затѣяна новая, гораздо болѣе обширная, явно политическая организація, которая самымъ своимъ именемъ должна была отличаться отъ прежняго невиннаго кружка, любителей наукъ, филоматовъ“.
Естественно, въ Ковно Мицкевичъ вернулся въ повышенномъ настроеніи, весь захваченный новыми планами. На скуку онъ уже почти не жалуется, а сближеніе съ домомъ Ковальскихъ, съ красавицей хозяйкой, тонко понимающей eгo настроенія и искренне желающей придти ему нравственно на помощь, — это знакомство не дало ему болѣе такъ болѣзненно чувствовать свое одиночество, и даже жалобы на свою „пропащую жизнь“ кажутся нѣкоторой рисовкой[1]. На измѣненіе душевнаго состоянія Мицкевича къ лучшему указываетъ и самое Ничтожное число писемъ, тогда какъ осенью онъ писалъ часто и помногу, изливая виленскимъ друзьямъ свою наболѣвшую душу. Теперь, въ эти первые мѣсяцы 1820 года, онъ былъ занятъ дру гимъ, созданіемъ филаретской поэзіи. На эти мѣсяцы приходится знаменитая „Ода къ молодости“, въ которой уже гораздо отчетливѣе, чѣмъ въ прежнихъ филаретскихъ или филоматскихъ стихотвореніяхъ Мицкевича, обнаруживается наступающее столкновеніе молодаго поколѣнія, стремящагося къ идеалу превыше силъ, съ поколѣніемъ старымъ и благоразумнымъ, представленнымъ Снядец-
- ↑ Такъ въ письмѣ, наполненномъ соображеніями объ организаціи, конецъ гласитъ: „О моемъ времени и т. п. откладываю до будущихъ писемъ. Одно вѣрно, что, если бы еще остаться на годъ или два Rezuiem aeternam! И, правда, жить такъ, какъ я живу теперь, ей Богу, это не большой выигрышъ“. Общій тонъ письма совсѣмъ не согласуется съ подобнымъ пессимизмомъ. (Письмо къ Ежовскому. 19 янв. 1820 г.) Изъ письма къ Зану и Чечоту (тоже, кажется, январь 1820 г.): „у насъ всегда было достаточно темъ для разговоровъ; не очень-то мила компанія, гдѣ нужно потѣть, чтобы выдумать, о чемъ поговорить; не разъ ужъ это бывало мнѣ противно въ Ковнѣ“, и т. п. Однако въ томъ же письмѣ заявленіе: „состояніе мое, въ отличіе отъ прошлогодняго, гораздо менѣе (тоскливо?), я веселѣе теперь, чѣмъ прежде“.
