Страница:Адам Мицкевич.pdf/179

номъ не стоитъ моего. Absolutum! Какъ ты могъ предостерегать меня, чтобы я не погружался въ него въ Ковнѣ! " Рядомъ съ Шеллингомъ шло изученіе Канта, который едва ли болѣе удовлетворилъ молодого романтика. Ему вспоминались слова Снядецкаго о Кантѣ, который сбилъ съ толку не мало людей, и онъ съ удовольствіемъ соглашался, что, дѣйствительно, Кантъ очень опасный человѣкъ. Симпатій поэта были, конечно, не на сторонѣ нѣмецкихъ философовъ: Шиллеръ, Муръ, Стернъ вотъ кѣмъ полны его письма. Въ такомъ поэтическомъ настроеніи, оживленный перспективой поѣздки и знакомства съ новыми мѣстами, но, какъ всегда, съ грошами въ карманѣ Мицкевичъ поѣхалъ въ Полангенъ, откуда онъ долженъ былъ вернуться 4 или 5 августа въ Вильно. Другъ его, Францискъ Малевскій, отправлялся, напротивъ, за границу. Зачѣмъ? Его поѣздка, его письма къ отцу, обнародованныя Владиславомъ Мицкевичемъ, недавно открытая и напечатанная переписка попечителя Чарторыйскаго съ ректоромъ Малевскимъ: все это должно быть поставлено въ связь. Дѣло въ томъ, что филареты уже обратили на себя вниманіе власти, и Чарторыйскій, хорошо знавшій петербургскія вѣянія, сильно встревожился за судьбу своего дѣтища, созданнаго имъ университета. „Маршалъ“ филаретовъ Т. Лозинскій, Т. Занъ и А. Мицкевичъ особенно бросались въ глаза властямъ, и за ними слѣдовало учредить строгій тайный надзоръ. Сына своего ректоръ спѣшилъ отправить подальше отъ грѣха за границу, и вотъ Францискъ Малевскій обращается (въ сентябрѣ 1826 г.) къ отцу съ нѣсколькими письмами, въ которыхъ просить его быть снисходительнѣе и справедливѣе къ Мицкевичу. „Я знаю, кто былъ доносчикомъ на меня и на него“, прибавляетъ онъ. Къ Мицкевичу были несправедливы, смѣло говорилъ Малевскій своему отцу: неужели онъ для того былъ стипендіатомъ учительской семинарій, чтобы его упрятали въ Ковно, тогда какъ мѣста въ болѣе живыхъ научныхъ центрахъ, въ Кременцѣ или Винницѣ, отдаются молодымъ, ничѣмъ себя не зарекомендовавшимъ людямъ? „Мицкевичъ подалъ прошеніе объ отставкѣ, когда не было никакихъ вакансій, когда ему запретили надѣяться на лучшее будущее“. Но въ расчеты университетскихъ властей вовсе не входило выпускать Мицкевича изъ Вильны. Напротивъ, держать его около себя представлялось наиболѣе цѣлесообразнымъ и, по представленію Чарторыйскаго, который, очевидно, былъ въ этомъ отношеніи соли-