покину сухія дебри этого предисловія, отъ котораго еще так вѣетъ ложноклассической страстью къ системамъ, опредѣленіямъ, классификаціямъ. О балладѣ „Романтизмъ“, которая должна была служить знаменемъ новой школы, уже была рѣчь выше.
Чѣмъ плѣнили польскую публику „Романсы и баллады“ и какую именно публику они нашли?
Первые романтики, какъ это правильно отмѣтилъ проф. Э. Порембовичъ, не понимали и не цѣнили простоты, ибо были воспитаны еще на вкусахъ ложноклассическаго bienséance. A въ протестантской Германіи романтизмъ принялъ нѣкоторыя черты, которыя унаслѣдовали его подражатели и приверженцы. На первый планъ выступала фальшивая морализаторская струна, совершенно чуждая простодушію и естественности истинной народности. Этотъ протестантскій педантизмъ стремился сочетать мифологическіе и языческіе элементы народной поэзіи съ христіанской тенденціей, облеченной въ формывъ формы поученія или проповѣди. Эту особенность, мѣтко подчеркнутую проф. Порембовичемъ, унаслѣдовалъ и Мицкевичъ, который, однако, сумѣлъ скрыть поученіе въ своихъ балладахъ, не выставляя его такъ грубо, какъ Жуковскій (напр., въ „Свѣтланѣ“ разъясненіе: „Вотъ баллады смыслъ моей“... или длинная проповѣдь въ, Теонѣ и Эсхинѣ“). Но тогдашніе читатели Мицкевича еще не разсуждали такъ, какъ современные критики его. Они именно привыкли къ дидактикѣ, а здѣсь она была облечена въ такія красивыя формы и не была чужда еще и сантиментальной струи, милой этому обществу по чуствительнымъ романамъ, по элегіямъ Карпинскаго и Нѣмцевича. А то истинно народное, что, дѣйствительно, было въ балладахъ, было такъ ярко и ново, что баллады казались верхомъ народности. И еще Тарновскій, ближе стоящій къ тогдашнему поколѣнію, чѣмъ другіе современные историки польской литературы, говоритъ въ своей исторіи польской литературы (IV, 293) слѣдующее: „Онъ одинъ сумѣлъ приспособить форму баллады къ народнымъ преданіямъ и понятіямъ, онъ одинъ находить среди этихъ преданій и понятій такія темы для своихъ балладъ, что не чувствуется смѣшенія чужого со своимъ и не замѣчается противорѣчій; эта баллада не искусственна“..
Не ученые и чваные ложноклассики, не умственная и родовая знать Польши и Литвы, но мелкая шляхта, разсѣянная по фольваркамъ, учащаяся молодежь, трудящаяся городская интел-
