Страница:Адам Мицкевич.pdf/39

классицизма. Но уже въ элегіяхъ „Польскаго Барда“, написанныхъ молодымъ Адамомъ Чарторыйскимъ въ Гроднѣ вскорѣ послѣ третьяго раздѣла и оставшихся до сороковыхъ годовъ извѣстными только въ рукописи, прорываются такія яркія вспышки чувства, которыя ломали всѣ условности ложноклассической лирики. Когда молодой поэтъ обращается къ Богу съ горькимъ упрекомъ, что Онъ допустилъ гибель Польши, яркая струя пламеннаго патріотизма вливается въ польскую поэзію. Въ литературѣ XVII— XVIII вѣковъ мы не найдемъ ничего подобнаго, и Чарторыйскій началъ новую польскую поэзію, поэзію народной печали. „Польскій Бардъ“ кончается слѣдующими строфами. „Я роняю свои тоскливые годы, блуждая среди чужихъ по непроходимымъ дорогамъ міра! Иногда высоко на небѣ сверкнетъ здѣзда надежды, и я въ своей печали не спускаю съ нея глазъ, чтобы не заблудиться въ пути! Съ благоговѣніемъ я ищу ее во мглѣ и въ бурю я смотрю на небо и на землю: нѣтъ ли гдѣ перемѣны? Не являются ли знаменія новыхъ дней? Когда повсюду господствуетъ насиліе и повсюду издѣваются надъ правдой, можетъ- быть, тамъ, въ тайникахъ природы, старый Хаосъ, врагъ Права, по примѣру людей, пробуждаетъ къ дѣятельности силы мятежа? Можетъ- быть, уже близокъ день суда? Можетъ - быть, уже скоро праведный Господь начнетъ приводить въ исполненіе свой страшный приговоръ? И тогда гордыя вершины упадутъ въ бездны, а смиренныя долины, возвысившись, овладѣютъ горами? Звѣзды устремятся вспять; померкнувъ, разлетятся въ разныя стороны, ничѣмъ не сдержанные, элементы солнца? И будутъ они носиться, бушуя въ безконечномъ пространствѣ, безъ остатка уничтожая строй всѣхъ вещей, и изъ страшнаго водоворота образуется новый міръ. Но что я говорю? Ночь тиха, горятъ миріады звѣздъ, а скоро взойдетъ солнце, лучистое, кроткое; слышу запахъ цвѣтовъ; когда придетъ ему пора, созрѣетъ плодъ; зори будутъ горѣть одинаково для добрыхъ и для злыхъ. Не заботясь о своихъ грѣхахъ, о своихъ страданіяхъ, жалкая толпа людей ежедневно хватается за приманку съ одинаковой слѣпотой. Поколѣнія, которымъ нѣтъ числа, родятся и умираютъ, тонуть въ наслажденіяхъ, бродятъ въ тинѣ своихъ страстей! О, неизмѣнные пути вѣчнаго, тяжкаго повторенія! Вы смягчаете печали, но вмѣстѣ съ тѣмъ губите надежды. Сотретъ ли съ нашей души коловращеніе вашего вихря боль, память, долгъ? Высушитъ ли оно слезы на опущенныхъ вѣкахъ, кровь нашей