ныя, бродячія, смѣняющія одна другую, правятъ здѣсь, всѣмъ распоряжаются, какъ господа и уроженцы края. Онѣ презираютъ покоящійся въ могилахъ вашъ священнный прахъ, онѣ дерзко издѣваются надъ всѣми святыми воспоминаніями! “ И Вороничъ ждетъ чуда, какъ пѣвецъ „Польскаго Барда “. Передъ взоромъ короля встаетъ образъ какого - то чудеснаго мужа. „Кто постигнетъ его? Невѣдомымъ чудомъ онъ воскрешаетъ кости и облекаетъ ихъ новымъ народомъ и огнемъ очищаетъ опустошенную страну, создаетъ новый храмъ, окруженный неприступной стѣной!“ Вотъ источники польскаго мессіанизма. Онъ сочетаетъ вѣру въ будущее польскаго народа съ требованіемъ примиренія съ Богомъ. Пророчица Сивилла, выходя изъ своего храма, предсказываетъ новыя судьбы польскому народу. „Соединитесь съ Богомъ новымъ завѣтомъ, заслужите, чтобы воскресла ваша слава, и тогда эта могила не будетъ могилой для вашего рода. Троя пала и погибла, чтобы создать Римъ“. Польскіе критики видятъ мало утѣшительнаго въ этихъ предсказаніяхъ Воронича: вѣдь онъ былъ родоначальникомъ польскаго панславизма. Что онъ имѣлъ въ виду, говоря о Римѣ и Троѣ? Сліяніе славянскихъ ручьевъ въ русскомъ морѣ? Эта мысль не была чужда польскимъ писателямъ конца XVIII и начала XIX вѣка.
Однако, шли годы, и начала осуществляться яркая греза воскресенія Польши. Наполеонъ громилъ Австрію, билъ Пруссію, спасеніе Польши казалось дѣломъ ближайшихъ лѣтъ. А въ закрытомъ засѣданіи „Варшавскаго Общества любителей наукъ“; 13-го декабря 1805 года, Вороничъ читаетъ знаменитый благодарственный гимнъ Богу „о благодѣяніяхъ Провидѣнія, ниспосланныхъ польскому народу послѣ паденія Польши“. Это цѣлая философія исторіи Польши. „Необъемлемый свѣтомъ, Боже нашихъ отцовъ“, такъ начинаетъ Вороничъ. Особая миссія борьбы съ невѣрными была возложена на польскій народъ, но не всегда онъ былъ на высотѣ ея. Часто происходили раздоры между вождями, и Богъ посылалъ кару на народъ. „Тогда, о Боже, Ты былъ Богомъ поляковъ; тогда и сосѣдъ не осмѣливался быть имъ коварнымъ врагомъ. Что же случилось съ ихъ дальними потомками? Ты отвратилъ отъ насъ Свое лицо, а мы... разсыпались во прахъ“. Поэтъ рисуетъ страшную картину упадка народа. „Мы сами себя не узнаемъ, и куда ни ступимъ, вездѣ передъ нами - залитый кровью трупъ родины, на собственныхъ улицахъ мы не можемъ говорить
