ніей, но иронія здѣсь врядъ ли была. Литература, несомнѣнно, связывала извѣстныя надежды съ наступленіемъ новаго царствованія. Офиціозный тонъ письма легко объясняется тогдашней напуганностью общества.
Говоря о полномъ отсутствіи знакомствъ среди русскихъ, Мицкевичъ былъ не совсѣмъ правъ. Уже въ концѣ 1825 года онъ познакомился съ двумя изъ самыхъ дѣятельныхъ русскихъ литераторовъ, братьями Полевыми, но тогда изъ этого знакомства какъ то ничего не вышло. Весною слѣдующаго года завязалась болѣе крѣпкая связь. «Близкій пріятель моего брата, разсказываетъ Кс. Полевой, Ю. И. Познанскій, тогда молодой офицеръ генеральнаго штаба, пріѣхавшій изъ Польши, привезъ съ собой нѣсколько стихотвореній, переведенныхъ изъ Мицкевича, и при свиданіи съ братомъ удивился, что онъ почти не знаетъ лучшаго поэта Польши, который живетъ въ Москвѣ. Восхищеніе, съ какимъ Ю. И. Познанскій говорилъ о Мицкевичѣ, и переводы его, хотя не образцовые, заставили моего брата поѣхать къ Мицкевичу, пригласить его къ себѣ, и послѣ нѣсколькихъ свиданій онъ былъ, какъ родной, въ нашемъ домѣ. Онъ почти ни съ кѣмъ не былъ знакомъ въ Москвѣ, жилъ уединенно съ немногими своими товарищами, и, кажется, любящая душа его была обрадована искреннимъ привѣтомъ, какой нашелъ онъ въ русскомъ семействѣ, въ кругу образованныхъ людей и литераторовь». Здѣсь Мицкевичъ познакомился съ кн. Вяземскимъ, съ Баратынскимъ, позже, осенью 1826 года, съ Пушкинымъ. Отзывъ Вяземскаго такъ же восторженъ, какъ и слова Кс. Полевого. Характерно, чтобы оба писателя дѣлились своими воспоминаніями уже послѣ смерти Мицкевича, который съ 1830 года и до самой смерти выступалъ всегда враждебно по отношенію къ Россіи и умеръ въ Константинополѣ, во время Крымской кампаніи, готовя противъ Россіи хотя и фантастическіе, но вражескіе планы. И даже М. П. Погодинъ, при своемъ оппортунизмѣ, оставался вѣренъ Мицкевичу и во время самаго возстанія, и еще много лѣтъ спустя.
«Все въ Мицкевичѣ возбуждало и привлекало сочувствіе къ нему, разсказываетъ кн. Вяземскій. Онъ былъ очень уменъ, благовоспитанъ, одушевителенъ въ разговорахъ, обхожденія утонченно вѣжливаго. Держался онъ просто, т.е. благородно и благо-
