шихъ этаповъ въ его путешествіи по Европѣ. Изъ Саксоніи на нѣсколько дней Мицкевичъ заѣхалъ въ Прагу, чтобы познакомиться съ Ганкой. Чехія тогда пробуждалась для національной жизни; первые шаги еще едва были сдѣланы, политическія требованія не выставлены. Но духъ Гуса и Жижки уже виталъ надъ воскресающимъ народомъ, и отчаянная борьба чеховъ за независимость должна была много говорить пѣвцу Валленрода. Сохранилось довольно глухое извѣстіе, что Ганка внушалъ Мицкевичу мысль написать поэму о Жижкѣ, и что даже будто бы онъ написалъ часть ея, но уничтожилъ въ 1841 году. Все это весьма сомнительно.
Напротивъ, едва ли реальное соприкосновеніе съ пронырливымъ Ганкой и съ очень прозаическими дѣятелями чешскаго возрожденія могло произвести сильное впечатлѣніе на поэта, тѣмъ болѣе, что ихъ руссофильства онъ не могъ раздѣлять. Въ Карлебадѣ, куда онъ поѣхалъ изъ Праги, онъ опять попалъ въ общество поляковъ и въ атмосферу поклоненія, которая начинала уже прискучивать. Мицкевичъ торопилъ Одынца, засидѣвшагося въ Дрезденѣ, чтобы онъ спѣшилъспѣшилъ освободить его «отъ мукъ славы, которая отравляетъ (emetykiem zaprawra) ему воды въ Карлсбадѣ ». Весьма характерная подробность, что въ книгѣ пріѣзжихъ Мицкевичъ значился не « извѣстнымъ поэтомъ », какъ было написано въ его паспортѣ, а просто русскимъ чиновникомъ (russisch kaiserlicher Beamter aus S.-Petersburg). Если онъ самъ такъ записался, новое подтвержденіе тому, что, во - первыхъ, Мицкевичъ вовсе не думалъ порывать окончательно съ Россіей, а, во - вторыхъ, что онъ и не тяготился такъ, какъ увѣряетъ его сынъ, службой русскому правительству: однимъ словомъ, что революціонное настроеніе лично ему было чуждо. О пребываніи Мицкевича въ Карлсбадѣ извѣстно очень мало. Повидимому, и здѣсь онъ былъ окруженъ поклонниками; особенно же донимали его стихоплеты, которые упрашивали его оцѣнить ихъ творенія. Но, «когда берешь воды, нѣтъ настроенія слушать глупые стихи. Зато со всей прозой я былъ въ полномъ согласіи», писалъ поэтъ Малевскому. Въ началѣ августа пріѣхалъ наконецъ Одынецъ, и нѣсколько дней спустя Мицкевичь отправился вмѣстѣ съ нимъ въ дальнѣйшія странствованія. Теперь у насъ есть такой цѣнный источникъ, какъ письма Одынца, изданныя имъ въ 1875 году. Въ основѣ ихъ лежать часто дѣйстви-
