этотъ послѣдній руководится не любовью къ родинѣ, а личнымъ несчастіемъ и любовью. Для героевъ и нравственнаго героизма нѣтъ мѣста въ скептической поэзіи Вольтера.
Мицкевичъ придалъ разсказу couleur locale: Аламона онъ превратилъ въ Мѣшко, князя трокскаго и новогрудскаго, Эмона въ Порая (гербъ самого Мицкевича), Амиду— въ Зылу, а турка Абдалу- въ знаменитаго Мамая. Получилось нѣчто довольно несообразное, ибо Мамай—лицо историческое, и разсказъ, связанный съ его именемъ, терялъ поневолѣ свой легендарный характеръ; никакого Мѣшка въ Новогрудкѣ въ эту пору не было, и Мамай не бралъ Новогрудка. Затѣмъ, схема разсказа у Мицкевича близко повторяетъ вольтеровскій разсказъ. Но мотивы поведенія героини иные, чѣмъ у Вольтера: у того взглядъ Амиды говоритъ: „songez á me defendre" (защитите меня), у Мицкевича (въ передачѣ проф. Калленбаха): „Зыла призываетъ его (взглядомъ) защитить страну и освободить край отъ татарскаго ярма“. Далѣе она произносить, поощряя Мѣшко къ подвигамъ: „Погибну, или буду твоей и сохраню мой край“, тогда какъ у Вольтера Амида вовсе и не думаетъ о гибели, о сопротивленіи Абдалѣ, о рѣшеніи „быть его (Аламона) или погибнуть“. Это и не въ характерѣ вольтеровскихъ женщинъ. Вольтеръ говоритъ: „le Turc... avec la belle Amide allait se mettre au lit ", у Мицкевича зылу силой ведуть „подъ атласы“. Нѣсколько измѣнился образъ и самого героя: у Вольтера Аламонъ обѣщаетъ помочь Абдалѣ, если его страной будуть управлять мошенники, у Мицкевича- въ томъ случаѣ, если его одолѣютъ муллы, евнухи и дервиши, которые „сосутъ кровь народа“. Антиклерикальный характеръ оригинала нѣсколько смягчень у Мицкевича: вмѣсто нападокъ на католическихъ святыхъ, мы находимъ выпадъ въ сторону кіевскихъ „святыхъ“, Мѣшко отталкиваетъ наговоры „попа“ и т. д. Повидимому, молодой поэтъ просто не рѣшился кощунствовать противъ католической церкви. Къ сожалѣнію, — приходится повторить еще разъ,— содержаніе „Мѣшка“ извѣстно намъ только въ коротенькомъ пересказѣ проф. Калленбаха. Возможно, что для характеристики личности молодого поэта самый оригиналъ далъ бы еще не мало подробностей; однако, И то, что намъ извѣстно, указываетъ на метаморфозу, которая произошла съ образомъ героини въ изложеніи Мицкевича. „Зыла вліяетъ на духовное возрожденіе Мѣшка и побуждаеть его вырвать край изъ рукъ врага“ (слова проф. Кал-
