случаях изъятие. Так, лица, находящиеся под господской и отцовской властью, приобретают владение своим господам вопреки самому их намерению[1], если только в то же время они внешне не выражают намерения приобрести данное владение определенному третьему лицу.
Если ты прикажешь рабу приобрести тебе такое-то владение и раб вступит в обладание вещью, с намерением приобрести ее не для тебя, а для Тита, то ты не приобретаешь владения (L. 1 § 19 D. 41, 2). Но спрашивается, приобретает ли это владение Тит? Приобретает, но лишь в том случае, когда данный раб был в его или ни в чьем владении (L. 34 § 2 D. 41, 2).
Если владение устанавливается по передаче (traditio), то воля традента определяет лицо, которому поступает это владение, если только представитель не объявил другой стороне, до передачи или во время передачи, о намерении приобрести вещь для себя или для другого лица. При последнем условии владение по традиции не приобретает ни принципал, ни третье лицо, ни сам представитель[2].
По последнему вопросу в источниках имеются самые разногласные решения. Так с одной стороны, см. L. 13 D. 39, 5: nam etsi procuratori meo hoc animo rem tradiderit, ut mihi acquirat, ille quasi sibi acquisiturus acceperit, nihil agit in sua persona, sed mihi acquirit; с другой же стороны, см. L. 37 § 6 D. 41, 1: si procuratori meo rem tradideris, ut meam faceres, is hac monte acceperit, ut suam faceret, nihil agetur. Попытки примирить эти места см. у Windscheid. Pand 1 § 155 n. 7.
Общая задача права состоит в том, чтобы оградить свободное осуществление индивидуальной воли от самоволья всякого другого лица. Поэтому человеческая воля, выражающаяся во владении, хотя бы она и не устанавливала право, а только простой факт, должна быть защищена, как таковая, против всякого давления, производимого не в правовой форме. С точки зрения правового порядка каждая воля имеет столько же значения, как всякая другая воля, которая могла бы подчинить
