расстояния, так как на мостке, под рукой у Лонгрена, висел сверток каната с вплетенным в один его конец грузом. Канат этот висел на случай причала в бурную погоду и бросался с мостков. „Лонгрен! — закричал смертельно перепуганный Меннерс, — что же ты стал, как пень? Видишь, меня уносит; брось причал!“ Лонгрен молчал, спокойно смотря на метавшегося в лодке Меннерса, только его трубка задымила сильнее, и он, помедлив, вынул ее из рта, чтобы лучше видеть происходящее. — „Лонгрен! — взывал Меннерс, ты ведь, слышишь меня, я погибаю, спаси!“ Но Лонгрен не сказал ему ни одного слова; казалось, он не слышал отчаянного вопля. Пока не отнесло лодку так далеко, что еле долетали слова-крики Меннерса, он не переступил даже с ноги на ногу. Меннерс рыдал от ужаса, заклинал матроса бежать к рыбакам, позвать помощь; обещал деньги, угрожал и сыпал проклятиями, но Лонгрен только подошел ближе к самому краю мола, чтобы не сразу потерять из вида метания и скачки лодки. „Лонгрен!“ — донеслось к нему глухо, как с крыши, — сидящему внутри дома, — „спаси!“ Тогда, набрав воздуха и глу-
