Не прошло и шести лѣтъ, какъ баринъ пошелъ съ сумою, а усадьбу купилъ богатый коробейникъ, тотъ самый, надъ которымъ баре потѣшались, наливая ему пива въ чулокъ. Честность и трудолюбіе—хоть кого поставятъ на ноги, и вотъ, коробейникъ сдѣлался хозяиномъ усадьбы, но съ того же часа карты были изгнаны изъ нея навсегда.
— Это плохія таблички!—говорилъ хозяинъ.—Выдумалъ ихъ самъ чортъ,—увидалъ Библію, да и давай подражать на свой ладъ!
Новый хозяинъ усадьбы женился, и на комъ же? На бывшей пастушкѣ! Она всегда отличалась добронравіемъ, благочестіемъ и добротою, а какъ нарядилась въ новыя платья, такъ стала ни дать, ни взять—красавицей-барышней! Какъ же, однако, все это случилось? Ну, объ этомъ больно долго разсказывать, а въ нашъ недосужій вѣкъ, извѣстно, всѣ торопятся! Случилось такъ, ну и все, а дальше-то вотъ пойдетъ самое важное.
Славно жилось въ старой усадьбѣ; хозяйка сама вела все домашнее хозяйство, а хозяинъ заправлялъ всѣми дѣлами; благосостояніе ихъ все росло; недаромъ говорится, что деньга̀ родитъ деньгу. Старый домъ подновили, выкрасили, рвы очистили, всюду насадили плодовыхъ деревьевъ, и усадьба смотрѣла настоящею игрушечкой. Полъ въ комнатахъ такъ и блестѣлъ; въ большой залѣ собирались зимними вечерами всѣ служанки и пряли, съ самою хозяйкой во главѣ, шерсть и ленъ; по воскреснымъ же вечерамъ юстицъ-совѣтникъ читалъ имъ изъ Библіи. Да, да, бывшій коробейникъ сталъ юстицъ-совѣтникомъ,—правда, только на старости лѣтъ, но и то хорошо! Были у нихъ и дѣти; дѣти подростали, и всѣ получали хорошее воспитаніе и образованіе, хотя и не всѣ отличались одинаковыми способностями,—такъ оно бываетъ, вѣдь, и во всѣхъ семьяхъ.
Вѣтка же стала славнымъ деревомъ; оно росло на свободѣ, его не подстригали, не подвязывали.
— Это наше родовое дерево!—говорили старики и внушали всѣмъ дѣтямъ, даже тѣмъ, которыя не отличались особенными способностями, чтить и уважать его.
И вотъ, съ тѣхъ поръ прошло сто лѣтъ.
Дѣло было уже въ наше время. Озеро стало болотомъ, а старой усадьбы и вовсе какъ не бывало; виднѣлись только
Не прошло и шести лет, как барин пошёл с сумою, а усадьбу купил богатый коробейник, тот самый, над которым баре потешались, наливая ему пива в чулок. Честность и трудолюбие — хоть кого поставят на ноги, и вот, коробейник сделался хозяином усадьбы, но с того же часа карты были изгнаны из неё навсегда.
— Это плохие таблички! — говорил хозяин. — Выдумал их сам чёрт, — увидал Библию, да и давай подражать на свой лад!
Новый хозяин усадьбы женился, и на ком же? На бывшей пастушке! Она всегда отличалась добронравием, благочестием и добротою, а как нарядилась в новые платья, так стала ни дать, ни взять — красавицей-барышней! Как же, однако, всё это случилось? Ну, об этом больно долго рассказывать, а в наш недосужий век, известно, все торопятся! Случилось так, ну и всё, а дальше-то вот пойдёт самое важное.
Славно жилось в старой усадьбе; хозяйка сама вела всё домашнее хозяйство, а хозяин заправлял всеми делами; благосостояние их всё росло; недаром говорится, что деньга́ родит деньгу. Старый дом подновили, выкрасили, рвы очистили, всюду насадили плодовых деревьев, и усадьба смотрела настоящею игрушечкой. Пол в комнатах так и блестел; в большой зале собирались зимними вечерами все служанки и пряли, с самою хозяйкой во главе, шерсть и лён; по воскресным же вечерам юстиц-советник читал им из Библии. Да, да, бывший коробейник стал юстиц-советником, — правда, только на старости лет, но и то хорошо! Были у них и дети; дети подрастали, и все получали хорошее воспитание и образование, хотя и не все отличались одинаковыми способностями, — так оно бывает, ведь, и во всех семьях.
Ветка же стала славным деревом; оно росло на свободе, его не подстригали, не подвязывали.
— Это наше родовое дерево! — говорили старики и внушали всем детям, даже тем, которые не отличались особенными способностями, чтить и уважать его.
И вот, с тех пор прошло сто лет.
Дело было уже в наше время. Озеро стало болотом, а старой усадьбы и вовсе как не бывало; виднелись только
