Миндель. Завтракъ манитъ, баронъ пугаетъ! Онъ—оселъ! Опять заведетъ свои поэтическіе, эстетическіе разговоры, а я сытъ по горло еще со вчерашняго! Мы обѣдали вмѣстѣ у его превосходительства, совѣтника Лампе.
Христина. Ахъ, тамъ, гдѣ—вы говорите—подаютъ къ обѣду только жареныхъ сверчковъ да тараканьи ножки!
Миндель. Да, столъ у нихъ прескверный! Я понять не могу, что у нихъ за манера стряпать,—и вкусъ и запахъ, все есть, а чѣмъ больше ѣшь, тѣмъ какъ будто меньше съѣлъ!
Христина. Зато—разговоры, музыка, поэзія!
Миндель. Да, они собираютъ у себя артистовъ всякаго сорта и угощаютъ ими гостей вмѣсто настоящей ѣды: то читаетъ свои стихи какой-нибудь поэтъ, то является художникъ съ своей папкой… Брр! Постоянно изображать изъ себя знатока—слуга покорный!
Христина. Но у насъ, вѣдь, почти то же!.. Вамъ приходится слушать стихи моего брата!
Миндель. О, это дѣло другое! У васъ и кухня въ прекрасной гармоніи съ искусствомъ, и можно отдохнуть въ разговорѣ съ такой… пріятной собесѣдницей!—Ахъ, я совсѣмъ измучился на этой недѣлѣ,—всюду обѣды, обѣды!
Христина. Значитъ, вчерашній постъ у совѣтника былъ кстати! Разскажите же, гдѣ вы были еще,—вы мастеръ смѣшить.
Миндель. Сейчасъ! Дайте только вспомнить… Въ понедѣльникъ… въ понедѣльникъ…
Г-жа Іесперсенъ (выходитъ изъ столовой и здоровается съ Минделемъ).
Христина. Господинъ Миндель занимаетъ меня, прохаживаясь насчетъ своихъ добрыхъ знакомыхъ!
Миндель. Зачѣмъ быть такой злой! Да, да, у васъ ужъ отъ природы такой язычокъ, что ой-ой!
Христина. Ну, съ природой ничего не подѣлаешь!
Миндель. Понедѣльникъ, это былъ день объяденія. Я обѣдалъ у почтеннаго коммерсанта Мункъ. Какъ ѣдятъ эти люди! Иначе бы, впрочемъ, никто къ нимъ и не заглянулъ. Самъ онъ—человѣкъ невозможный, а жена—гусыня! А знаете? Дочка-то просватана! И теперь водитъ своего нареченнаго на показъ!
Г-жа Іесперсенъ. Просватана? За кого же?
Миндель. За секретаря Швеффель. Совсѣмъ мальчишка, да еще глупый мальчишка!
Г-жа Іесперсенъ. Онъ, вѣдь, гораздо ниже ея ростомъ!
Миндель. Отъ земли не видно! Тѣмъ удобнѣе таскать его за собою!
Миндель. Завтрак манит, барон пугает! Он — осел! Опять заведет свои поэтические, эстетические разговоры, а я сыт по горло еще со вчерашнего! Мы обедали вместе у его превосходительства, советника Лампе.
Христина. Ах, там, где — вы говорите — подают к обеду только жареных сверчков да тараканьи ножки!
Миндель. Да, стол у них прескверный! Я понять не могу, что у них за манера стряпать, — и вкус и запах, всё есть, а чем больше ешь, тем как будто меньше съел!
Христина. Зато — разговоры, музыка, поэзия!
Миндель. Да, они собирают у себя артистов всякого сорта и угощают ими гостей вместо настоящей еды: то читает свои стихи какой-нибудь поэт, то является художник с своей папкой… Брр! Постоянно изображать из себя знатока — слуга покорный!
Христина. Но у нас, ведь, почти то же!.. Вам приходится слушать стихи моего брата!
Миндель. О, это дело другое! У вас и кухня в прекрасной гармонии с искусством, и можно отдохнуть в разговоре с такой… приятной собеседницей! — Ах, я совсем измучился на этой неделе, — всюду обеды, обеды!
Христина. Значит, вчерашний пост у советника был кстати! Расскажите же, где вы были еще, — вы мастер смешить.
Миндель. Сейчас! Дайте только вспомнить… В понедельник… в понедельник…
Г-жа Иесперсен (выходит из столовой и здоровается с Минделем).
Христина. Господин Миндель занимает меня, прохаживаясь насчет своих добрых знакомых!
Миндель. Зачем быть такой злой! Да, да, у вас уж от природы такой язычок, что ой-ой!
Христина. Ну, с природой ничего не поделаешь!
Миндель. Понедельник, это был день объедения. Я обедал у почтенного коммерсанта Мунк. Как едят эти люди! Иначе бы, впрочем, никто к ним и не заглянул. Сам он — человек невозможный, а жена — гусыня! А знаете? Дочка-то просватана! И теперь водит своего нареченного на показ!
Г-жа Иесперсен. Просватана? За кого же?
Миндель. За секретаря Швеффель. Совсем мальчишка, да еще глупый мальчишка!
Г-жа Иесперсен. Он, ведь, гораздо ниже её ростом!
Миндель. От земли не видно! Тем удобнее таскать его за собою!
