— Неужели? — нахмурившись сказалъ Вронскій.
Анна строго посмотрѣла на него.
— Васъ не интересуетъ это?
— Напротивъ, очень. Что́ именно вамъ пишутъ, если можно узнать? — спросилъ онъ.
Анна встала и подошла къ Бетси.
— Дайте мнѣ чашку чаю, — сказала она, останавливаясь за ея стуломъ.
Пока Бетси наливала ей чай, Вронскій подошелъ къ Аннѣ.
— Что же вамъ пишутъ? — повторилъ онъ.
— Я часто думаю, что мужчины не понимаютъ того, что неблагородно, а всегда говорятъ объ этомъ, — сказала Анна, не отвѣчая ему. — Я давно хотѣла сказать вамъ, — прибавила она и, перейдя нѣсколько шаговъ, сѣла у углового стола съ альбомами.
— Я не совсѣмъ понимаю значеніе вашихъ словъ, — сказалъ онъ, подавая ей чашку.
Она взглянула на диванъ подлѣ себя, и онъ тотчасъ же сѣлъ.
— Да, я хотѣла сказать вамъ, — сказала она, не глядя на него: — вы дурно поступили, дурно, очень дурно.
— Развѣ я не знаю, что я дурно поступилъ? Но кто причиной, что я поступилъ такъ?
— Зачѣмъ вы говорите мнѣ это? — сказала она, строго взглядывая на него.
— Вы знаете зачѣмъ, — отвѣчалъ онъ смѣло и радостно, встрѣчая ея взглядъ и не спуская глазъ.
Не онъ, а она смутилась.
— Это доказываетъ только то, что у васъ нѣтъ сердца, — сказала она. Но взглядъ ея говорилъ, что она знаетъ, что у него есть сердце, и отъ этого-то боится его.
— То, о чемъ вы сейчасъ говорили, была ошибка, а не любовь.
— Вы помните, что я запретила вамъ произносить это слово, это гадкое слово, — вздрогнувъ сказала Анна; но тутъ же она
