Рѣдко встрѣчая Анну, онъ не могъ ничего ей сказать, кромѣ пошлостей, но онъ говорилъ эти пошлости о томъ, когда она переѣзжаетъ въ Петербургъ, о томъ, какъ ее любитъ графиня Лидія Ивановна, съ такимъ выраженіемъ, которое показывало, что онъ отъ всей души желаетъ быть ей пріятнымъ и показать свое уваженіе и даже болѣе.
Вошелъ Тушкевичъ, объявивъ, что все общество ждетъ игроковъ въ крокетъ.
— Нѣтъ, не уѣзжайте, пожалуйста, — просила Лиза Меркалова, узнавъ, что Анна уѣзжаетъ. Стремовъ присоединился къ ней.
— Слишкомъ большой контрастъ, — сказалъ онъ, — ѣхать послѣ этого общества къ старухѣ Вреде. И потомъ для нея вы будете случаемъ позлословить, а здѣсь вы только возбудите другія, самыя хорошія и противоположныя злословію чувства, — сказалъ онъ ей.
Анна на минуту задумалась въ нерѣшительности. Лестныя рѣчи этого умнаго человѣка, наивная, дѣтская симпатія, которую выражала къ ней Лиза Меркалова, и вся эта привычная, свѣтская обстановка — все это было такъ легко, а ожидало ее такое трудное, что она съ минуту была въ нерѣшимости: не остаться ли, не отдалить ли еще тяжелую минуту объясненія? Но, вспомнивъ, что́ ожидаетъ ее одну дома, если она не приметъ никакого рѣшенія, вспомнивъ этотъ страшный для нея и въ воспоминаніи жестъ, когда она взялась обѣими руками за волосы, она простилась и уѣхала.
Вронскій, несмотря на свою легкомысленную съ виду свѣтскую жизнь, былъ человѣкъ, ненавидѣвшій безпорядокъ. Еще смолоду, бывши въ корпусѣ, онъ испыталъ униженіе отказа, когда онъ, запутавшись, попросилъ взаймы денегъ, и съ тѣхъ поръ онъ ни разу не ставилъ себя въ такое положеніе.
