ОТРЕЧЕНІЕ ОТЪ НАСЛѢДСТВА И ПОСЛѢДСТВІЯ ОТРЕЧЕНІЯ. 471 несовершеннолѣтнимъ безъ согласія его попечителя, хотя бы и съ согласія его родителя, недѣйствительно безусловно и навсегда и, притомъ одинаково-было ли оно выражено имъ въ заявленіи, поданномъ въ судъ, или же въ рядной записи, какъ отреченіе отъ будущаго наслѣдства, такъ что оно никогда не можетъ лишать его права на принятіе этого наслѣдства въ будущемъ, на основаніи 220 ст. Х-го т. которой признаются всѣ сдѣлки несовершеннолѣтняго, совершенныя безъ согласія его попечителя, недѣйствительными (рѣш. 1903 г. № 88) и въ-8-хъ, что поданное наслѣдникомъ въ судъ заявленіе объ отреченіи отъ наслѣдства не имѣетъ значенія акта безповоротнаго, и поэтому всегда можетъ быть имъ отмѣнено, какъ фактическимъ его • вступленіемъ во владѣніе наслѣдствомъ, такъ и подачей въ судъ заявленія о взятіи имъ его отреченія отъ наслѣдства обратно, если до его подачи имъ наслѣдство еще не было принято другимъ наслѣдникомъ, но только до наступленія этого момента (рѣш. 1904 г., № 97).
Что касается прежде опредѣленія самаго существа отреченія отъ права наслѣдованія, то правомъ римскимъ, какъ мы видѣли выше, отреченіе отъ наслѣдства, подобно принятію наслѣдства, считалось за такую юридическую сдѣлку, которая заключалась въ одностороннемъ выраженіи воли лица, имѣющаго право наслѣдованія, объ отказѣ его отъ его осуществленія, почему имъ и требовалась для дѣйствительности его наличность тѣхъ же условій, наличность которыхъ требовалась и для дѣйствительности принятія наслѣдства, т.-е. наличность дѣеспособности лица, отрекающагося отъ наслѣдства, и свободнаго непринужденнаго выраженія воли на отреченіе отъ его принятія. Нашъ законъ, къ сожалѣнію, не опредѣляетъ ни самаго существа отреченія отъ наслѣдованія, ни тѣхъ условій, наличность которыхъ представляется необходимой для его дѣйствительности, а указываетъ только или способы его выраженія, или же, напротивъ, тѣ дѣйствія, несовершеніе которыхъ наслѣдникомъ должно быть принимаемо за отреченіе съ его стороны отъ наслѣдованія, въ чемъ большинство нашихъ цивилистовъ совершенно справедливо усматриваютъ весьма существенный недостатокъ въ немъ, но что, къ сожалѣнію, послужило въ то же время и поводомъ къ установленію ими противорѣчивыхъ опредѣленій самаго существа отреченія отъ наслѣдства. По соображеніи постановленій нашего закона, указывающихъ какъ способы заявленія отреченія отъ наслѣдованія, такъ и тѣхъ дѣйствій, несовершеніе которыхъ наслѣдникомъ должно быть принимаемо за отреченіе съ его стороны отъ принадлежащаго ему права наслѣдованія слѣдуетъ, кажется, изъ противорѣчивыхъ опредѣленій нашихъ цивилистовъ существа отреченія на самомъ дѣлѣ считать правильнымъ опредѣленіе тѣхъ изъ нихъ, какъ Гордона, Змир-лова, Шершеневйча и нѣкоторыхъ другихъ, которые признаютъ за отреченіе только положительное заявленіе наслѣдника объ отказѣ его отъ принадлежащаго ему права наслѣдованія, но не тѣхъ, какъ напр„ Побѣдоносцева и Іюбавскаго, которые считаютъ за отреченіе отъ наслѣдованія не только такое заявленіе наслѣдника,, но и совершеніе имъ тѣхъ дѣйствій, въ которыхъ выражается принятіе имъ наслѣдства, въ которыхъ они видятъ только косвенный или безмолвный способъ отреченія отъ наслѣдованія, на томъ основаніи, что эти дѣйствія наслѣдника, какъ утверждаютъ первые, выражаютъ собой только непринятіе наслѣдства, но никакъ не отреченіе еще отъ него, жоторое никогда на самомъ дѣлѣ, какъ это утверждаютъ, едва ли не всѣ наши цивилисты, предполагаемо быть не можетъ, тѣмъ болѣе, что изъ указанія закона на одинъ изъ такихъ случаевъ, когда молчаніе наслѣдника не можетъ быть принимаемо за отреченіе его отъ его права наслѣдованія, вполнѣ возможно выведеніе того заключенія, что и вообще слѣдуетъ считать, что, по мысли закона, несовершеніе имъ такихъ дѣйствій, которыя необходимы для выраженія имъ его воли принять наслѣдство, сами по
