желая! черти—что-ли въ ней напханы!“ А черти откликаются: „мы батюшки! мы родимые!“ Сейчасъ положили кузнецы торбу на желѣзную плиту и давай молотами постукивать, словно желѣзо куютъ. Жутко пришлось чертямъ, не въ моготу стало терпѣть: „смилуйся! заорали; выпусти, служивой, на вольной свѣтъ, по вѣкъ тебя не забудемъ; а ужь въ этотъ дворецъ ни одинъ чортъ ни ногой… всѣмъ закажемъ, за сто верстъ отъ него будемъ бѣгать!“ Солдатъ остановилъ кузнецовъ, и только развязалъ торбу—черти такъ и прыснули, и пустились безъ оглядки въ тартарары—въ преисподнюю. А солдатъ не промахъ, ухватилъ одного стараго черта, разрѣзалъ ему лапу до крови: „подавай, говоритъ, росписку, что будешь мнѣ вѣрно служить!“ Нечистой написалъ ему въ томъ росписку своею кровію, отдалъ и навострилъ лыжи. Прибѣжали черти въ пекло, переполошили всю нечистую силу—и старыхъ, и малыхъ; сейчасъ разставили кругомъ пекла часовыхъ и крѣпко-накрѣпко приказали караулить, чтобъ какъ-нибудь ни пробрался туда солдатъ съ торбою.
Пришелъ солдатъ къ царю. Такъ и такъ, говоритъ, очистилъ дворецъ отъ дьявольскаго навожденія. „Спасибо, говоритъ ему царь; оставайся жить у меня, стану тебя замѣсто
желая! черти — что ли в ней напханы!» А черти откликаются: «мы батюшки! мы родимые!» Сейчас положили кузнецы торбу на железную плиту и давай молотами постукивать, словно железо куют. Жутко пришлось чертям, невмоготу стало терпеть: «смилуйся! заорали; выпусти, служивой, на вольной свет, по век тебя не забудем; а уж в этот дворец ни один чёрт ни ногой… всем закажем, за сто верст от него будем бегать!» Солдат остановил кузнецов, и только развязал торбу — черти так и прыснули, и пустились без оглядки в тартарары — в преисподнюю. А солдат не промах, ухватил одного старого черта, разрезал ему лапу до крови: «подавай, говорит, росписку, что будешь мне верно служить!» Нечистой написал ему в том росписку своею кровью, отдал и навострил лыжи. Прибежали черти в пекло, переполошили всю нечистую силу — и старых, и малых; сейчас расставили кругом пекла часовых и крепко-накрепко приказали караулить, чтоб как-нибудь ни пробрался туда солдат с торбою.
Пришел солдат к царю. Так и так, говорит, очистил дворец от дьявольского наваждения. «Спасибо, говорит ему царь; оставайся жить у меня, стану тебя заместо
