чалъ на него, ты многихъ бояръ и генераловъ вылечивалъ, а меня не хочешь? сейчасъ прикажу казнить тебя смертію!“ Вотъ солдатъ думалъ-думалъ: что ему дѣлать? и началъ просить Смерть: „отдай, говоритъ, царю мой вѣкъ, а меня умори; все равно придется мнѣ помереть—такъ ужь лучше помереть своею смертію, чѣмъ лютую казнь претерпѣть!“ Посмотрѣлъ въ стаканъ, и видитъ, что Смерть стоитъ у царя въ ногахъ. Тутъ солдатъ взялъ воду и сбрызнулъ царя: сталъ онъ совершенно здоровъ. „Ну, Смерть! говоритъ солдатъ, дай мнѣ сроку хоть на три часа, только домой сходить да съ женой и сыномъ проститься“.—Ступай! отвѣчаетъ Смерть. Пришелъ солдатъ домой, легъ на кровать и крѣпко разболѣлся. А Смерть ужь около него стоитъ: „ну, служивой! прощайся скорѣе, всего три минуты осталось тебѣ жить на свѣтѣ“. Солдатъ потянулся, досталъ изъ-подъ головъ свою торбу, распахнулъ и спрашиваетъ: „что это?“ Смерть отвѣчаетъ: „торба“.—Ну, коли торба, такъ полѣзай въ нее! Смерть прямо въ торбу и шурхнула. Солдатъ—куда и хворь дѣвалась—вскочилъ съ постели, завязалъ торбу крѣпко-накрѣпко, взвалилъ ее на плеча и пошелъ въ лѣса Брянскіе, дремучіе. Пришелъ и повѣсилъ этую торбу на горькой осинѣ, на самой вершинѣ, а самъ воротился домой.
чал на него, ты многих бояр и генералов вылечивал, а меня не хочешь? сейчас прикажу казнить тебя смертию!» Вот солдат думал-думал: что ему делать? и начал просить Смерть: «отдай, говорит, царю мой век, а меня умори; всё равно придется мне помереть — так уж лучше помереть своею смертию, чем лютую казнь претерпеть!» Посмотрел в стакан, и видит, что Смерть стоит у царя в ногах. Тут солдат взял воду и сбрызнул царя: стал он совершенно здоров. «Ну, Смерть! говорит солдат, дай мне сроку хоть на три часа, только домой сходить да с женой и сыном проститься». — Ступай! отвечает Смерть. Пришел солдат домой, лег на кровать и крепко разболелся. А Смерть уж около него стоит: «ну, служивой! прощайся скорее, всего три минуты осталось тебе жить на свете». Солдат потянулся, достал из-под голов свою торбу, распахнул и спрашивает: «что это?» Смерть отвечает: «торба». — Ну, коли торба, так полезай в нее! Смерть прямо в торбу и шурхнула. Солдат — куда и хворь девалась — вскочил с постели, завязал торбу крепко-накрепко, взвалил ее на плеча и пошел в леса Брянские, дремучие. Пришел и повесил этую торбу на горькой осине, на самой вершине, а сам воротился домой.
