мимъ собирателемъ записаны легенды Бобровскаго и Воронежскаго уѣздовъ Воронежской губерніи. Остальное доставлялось ему корреспондентами, преимущественно Далемъ, П. В. Кирѣевскимъ и Якушкинымъ. Случайность корреспонденціи опредѣляетъ и синкретизмъ сборника, заключающаго въ себѣ матеріалъ столь различныхъ губерній Европейской Россіи. При этомъ списки легендъ, которые получалъ издатель, не могли быть имъ провѣрены въ смыслѣ правильности записи. Современная изданію критика обращала вниманіе на этотъ недостатокъ, сопровождавшій не только собранія Аѳанасьева. „Въ этомъ видѣ, говоритъ Пыпинъ, изложеніе легендъ становится очень случайнымъ: разскащикъ, со словъ котораго пишется легенда, могъ дать ей иной тонъ, чѣмъ слѣдуетъ, могъ пропустить иныя подробности, которыя можно было бы дополнить на томъ же мѣстѣ отъ другихъ“.
Несмотря на эти недостатки, изданіе Аѳанасьева и до сихъ поръ не утратило своего интереса и значенія. Историку словесности приходится постоянно обращаться къ этой книгѣ, теперь чрезвычайно рѣдкой и недоступной. Въ Исторіи русской этнографіи Пыпинъ въ такихъ словахъ характеризуетъ это изданіе: „Кромѣ извѣстныхъ Русскихъ народныхъ сказокъ вторымъ замѣчательнымъ изданіемъ
мим собирателем записаны легенды Бобровского и Воронежского уездов Воронежской губернии. Остальное доставлялось ему корреспондентами, преимущественно Далем, П. В. Киреевским и Якушкиным. Случайность корреспонденции определяет и синкретизм сборника, заключающего в себе материал столь различных губерний Европейской России. При этом списки легенд, которые получал издатель, не могли быть им проверены в смысле правильности записи. Современная изданию критика обращала внимание на этот недостаток, сопровождавший не только собрания Афанасьева. «В этом виде, говорит Пыпин, изложение легенд становится очень случайным: рассказчик, со слов которого пишется легенда, мог дать ей иной тон, чем следует, мог пропустить иные подробности, которые можно было бы дополнить на том же месте от других».
Несмотря на эти недостатки, издание Афанасьева и до сих пор не утратило своего интереса и значения. Историку словесности приходится постоянно обращаться к этой книге, теперь чрезвычайно редкой и недоступной. В Истории русской этнографии Пыпин в таких словах характеризует это издание: «Кроме известных Русских народных сказок вторым замечательным изданием
