Несмотря на пробудившійся въ половинѣ XIX вѣка интересъ къ записыванію, изданію и изученію памятниковъ народной словесности, на первыхъ порахъ дѣло шло еще тихими шагами. Въ 1860 году акад. А. Н. Пыпину приходилось жаловаться на то, что русская этнографія очень мало исполнила одну изъ своихъ главныхъ задачъ—изданіе памятниковъ народнаго творчества. „Духъ народа“ открывался, поэтому, лишь въ клочкахъ пѣсенъ и преданій, да и то подправленныхъ, урѣзанныхъ „для приличія“. Цѣлые углы въ этой области еще оставались нетронутыми.
Тѣмъ не менѣе съ конца 50-хъ годовъ и въ теченіе шестидесятыхъ собираніе и изученіе фольклора дѣлаетъ значительные успѣхи. Прежнее любительство уступаетъ мѣсто вполнѣ научному отношенію: матеріалъ собирается на мѣстахъ, записывается съ пословесной передачи, сохраняются особенности
Несмотря на пробудившийся в половине XIX века интерес к записыванию, изданию и изучению памятников народной словесности, на первых порах дело шло еще тихими шагами. В 1860 году акад. А. Н. Пыпину приходилось жаловаться на то, что русская этнография очень мало исполнила одну из своих главных задач — издание памятников народного творчества. «Дух народа» открывался, поэтому, лишь в клочках песен и преданий, да и то подправленных, урезанных «для приличия». Целые углы в этой области еще оставались нетронутыми.
Тем не менее с конца 50-х годов и в течение шестидесятых собирание и изучение фольклора делает значительные успехи. Прежнее любительство уступает место вполне научному отношению: материал собирается на местах, записывается с пословесной передачи, сохраняются особенности
