арабскихъ лошадяхъ съ шагающими позади саисамии трубконосами. По Золотому-Рогу неслись раззолоченные каики, сверкая рядами бѣлыхъ красноголовыхъ гребцовъ. Все это спѣшило къ Сарай-Бурну или старому Сералю.
По извилистой улицѣ, обставленной жалкими деревянными домишками, приѣхали мы къ древнему Августеону, площади передъ бывшимъ дворцомъ византійскихъ императоровъ. Мы отдали лошадей своему саису. Кривая улица, пролегающая отъ Сераля къ мечети Ахмедіе, гдѣ въ этотъ годъ должно было совершаться освѣщеніе праздничныхъ барановъ, уставлена уже была рядами султанской гвардіи, въ красныхъ сюртукахъ съ черными бархатными нашивками на груди, въ алыхъ тарбушахъ и бѣлыхъ перчаткахъ. Блестящая обмундировка не скрывала жалкаго вида солдатъ: мундиры были почти англійскіе, лица почти китайскія. Вдоль зубчатой стѣны Сераля, по обѣимъ сторонамъ его воротъ и у стоящаго на площади прелестнаго фонтана съ золотыми куполами и арабесками, оборванные турки наставили скамеекъ и подмостковъ и съ крикомъ приглашали смотрѣть султанскій поѣздъ.
Сераль съ перваго взгляда напомнилъ мнѣ Кремль и своей зубчатой стѣною, и примыкающими къ нему садами. Ворота Баба-Гамаюнъ были отворены. Мы вошли на первый дворъ. Это большая площадь, обведенная со всѣхъ сторонъ бѣлыми стенами. Направо стоитъ башня съ фонтаномъ, и за нею ворота въ садъ Гюль-бахче, гдѣ надъ кустами розъ п жесминовъ подымаются кіоски и бѣлый стержень Ѳеодосіевой-колонны, а между ними синѣетъ Мраморное-море. Налѣво тянется зданіе Моиетнаго-двора и ворота въ другой садъ Гюль-хане, густо усаженный темными кипарисами, платанами и зонтичными [пинна]ми, сквозь которыя просвѣчиваетъ синяя полоса Золотаго-Рога. Прямо передъ входомъ подымаются зубчатыя ворота Орта-Капу, которые ведутъ на внутренній дворъ. Въ лѣвомъ углу площади стоитъ церковь св. Ирины, обращенная теперь въ арсеналъ стариннаго оружія. Передъ нею впдпы три гробницы изъ краснаго порфира съ
