горсть мозаикъ я долженъ быть дать по піастру на каждаго изъ этихъ нищихъ. Я заплатить пять піастровъ и имамы ушли. Но мы не успѣли отойти десяти шаговъ, какъ новая фигура въ грязной чалмѣ ухватила меня за руку.
— Чего онъ хочетъ, Папатоли? спросилъ я.
— Да говоритъ, что обѣщано всѣмъ продавцамъ мозаикъ но піастру, а онъ не получилъ. Пожалуй, ихъ еще десятокъ придетъ!
Не желая отравлять своей прогулки, я бросилъ піастръ и этому оборванцу.
Послѣдніе поборы ожидали насъ при выходѣ. Не смотря на то, что по условію мы заплатили за все, проводникъ мой не могъ выручить нашихъ сапогъ, не заплатя двухъ піастровъ за туфли. Наконецъ толпа нищихъ и калѣкъ загородила намъ выходъ; и мы очистили дорогу только съ помощью мелкнхъ денегъ.
Когда, но выходѣ изъ мечети, Папатоли началъ отирать крупный иотъ, я ожидалъ, что онъ осыплетъ турокъ всѣми ругательствами, къ какимъ только способенъ греческій языкъ во французскомъ переводѣ. Но онъ взглянулъ на меня съ видимымъ удовольствіемъ и объявилъ, что ему никогда еще не случалось отдѣлываться здѣсь такъ легко и спокойно.
— Вотъ въ прошломъ мѣсяцѣ, сказалъ онъ: — когда я водилъ въ Соборъ пріѣзжихъ французовъ, мнѣ столько пришлось кричать, что я на цѣлую недѣлю потерялъ голосъ.
— Охота-же такъ горячиться изъ какихъ-нибудь пяти лишнихъ піастровъ! замѣтилъ я.
— Пять піастровъ вы дадите лучше мнѣ, а я никогда не пожалѣю горла, чтобъ оттянуть хоть одну пару у этихъ собакъ!
Я позволилъ ему считать за мною франкъ. Онъ былъ очень доволенъ и дорогой не переставалъ твердить, что мы необыкновенно удачно отдѣлались въ Ая-Софіи.
