Пока мы смотрѣли товары, Папатоли побѣжалъ собирать новости. Онъ воротился въ необыкновенно-торжественномъ настроеніи и объявилъ намъ, что французскій посланникъ получилъ уже паспортъ и сегодня-же выѣзжаетъ изъ Константинополя.
Мы не вѣрили. Но когда я воротился въ гостинницу и сошелъ къ обѣду, оказалось, что въ утреннихъ слухахъ было много правды. Послѣ ночной дипломатической битвы у великаго-визиря, Диванъ въ-самомъ-дѣлѣ отвергъ французскій ультиматумъ. Тувенель потребовалъ паспортъ. Въ Перѣ тот-часъ-же разнесся слухъ, что французы [г]отовятся снимать флагъ съ посольскаго дома въ Терапіи. Толпы европейцевъ и грековъ отправились на Босфоръ смотрѣть французскій парадъ. Хозяинъ нашъ воротился въ половинѣ обѣда съ разсказами: въ Терапіи въ-самомъ-дѣлѣ разыграли эффектную церемонію. Французы подвели къ своему посольскому дворцу военный бригъ Ajaccio и свезли на него свой трехцвѣтный флагъ съ пушечной пальбой, приветственными криками и другими внушительными эфектами. Къ сожалѣнію, на каикахъ, которыми покрытъ былъ въ это время Босфоръ, совсѣмъ не было турокъ. Лѣнивые османлисы и не полюбопытствовали взглянуть на французскую комедію.
— Говорятъ, французскій флотъ уже въ Дарданеллахъ! сказалъ мнѣ пресерьозно Папатоли, когда я уходилъ наверхъ.
— Такъ, пожалуйста, разбудите меня, если ночью будутъ бомбардировать Константинополь.
Грекъ сердито посмотрѣлъ на меня своимъ одинокимъ глазомъ.
