лотили во всю мочь въ барабаны, похожіе на половину отрѣзаннаго арбуза, a другія визгливо напѣвали какую-то дикую пѣсню, прыгая и ломаясь, точно въ судорахъ. Позади, въ парной таликѣ, расписанной яркими цвѣтами, въ пестрой группѣ женщинъ, сидѣла неподвижная фигура, окутанная точно мумія въ плотное бѣлое покрывало. Это была невѣста. И въ то время, какъ свадебный поѣздъ медленно подвигался въ домъ новобрачнаго, навстрѣчу ему какой-то мертвый торопливо спѣшилъ къ вырытой могилѣ. Шестеро турокъ несли на плечахъ округленный на-верху гробъ, закутанный такъ-же плотно, какъ и невѣста, въ блѣдно-зеленую шелковую матерію. Впереди бѣжалъ высокій и худой молла, въ халатѣ и бѣлой чалмѣ, позади шлепали туфлями четыре наемныя плакальщицы въ отрепанныхъ фередже. И вся эта похоронная церемонія бѣжала, обливаясь потомъ, какъ-будто торопилась на какое-нибудь зрѣлище. Когда гробъ поровнялся съ арбою, барабанщицы принялись стучать еще сильнѣе, а плакальщицы завыли отчаяннѣе. Кажется, встрѣча съ покойникомъ не смутила свадебнаго поѣзда, a скорѣе встревожила похоронный ходъ, потому-что покойника понесли еще скорье. Съ десятокъ собакъ, привлеченныхъ музыкой и воплемъ, дружно выли на могилахъ.
Вечеромъ мы воротились въ городъ на пароходѣ, который всякой часъ ходитъ отъ скутарійской пристани къ Галатскому-мосту. Пароходъ былъ загруженъ народомъ: одинъ конецъ его по обыкновенію бѣлѣлъ сплошной массою женскихъ покрывалъ, на другомъ алѣли одни мужскіе тарбущи, — и точно на кладбиoѣ, все молчало и не двигалось.
