виты привѣтливость и гостепріимство. Когда я иривозилъ рекомендательное письмо, меня принимали съ участіемъ, приглашали на обѣдъ или на вечеръ, предлагали услуги и новыя рекомендаціи. Даже въ кругу совершенно незнакомомъ стоило сказать, что я пріѣхалъ посмотрѣть Грецію — и посторонніе люди спѣшили помочь мнѣ совѣтами и вызывались на услуги. Нѣтъ націи, въ которой можно было-бы найти столько симпатіи къ русскимъ. Это объясняютъ у насъ единствомъ вѣры, но кажется несправедливо: причина въ самомъ сходствѣ народнаго характера и обычаевъ. Въ двѣ иедѣли мудрено, конечно, познакомиться съ чужими нравами, но многія черты съ перваго взгляда поражали меня сходствомъ съ нашею жизнью. Скорѣе можетъ-быть вѣру русскіе приняли отъ грековъ въ слѣдствіе родственности народнаго характера. Послѣдияя война поколебала, но не заглушила любовь къ Россіи и вѣру въ наши силы. Не разъ случалось мнѣ слышать жалобы на то, что мы начали борьбу, не приготовя ни дорогъ, ни паровыхъ кораблей, ни союзниковъ. Но еще чаще говорили мнѣ въ Аѳинахъ: «когда вы проведете желѣзныя дороги, освободите крестьянъ и дадите больше простора образованію, — вы будете первый народъ въ свѣтѣ!»
Вмѣстѣ съ симпатіей къ Россіи, здѣсь кидается въ глаза нескрываемая вражда къ Англіи. Она доходитъ въ Аѳинахъ до какого-то страннаго ослѣпленія. Греки, во всемъ другомъ немножко скрытные и недовѣрчивые, становятся наивными дѣтьми, какъ-скор о рѣчь заходитъ о покровительницѣ Іоническихъ-острововъ. На этой статьѣ ихъ легко даже мистифировать. Скажите въ кружкѣ грековъ, что Англія завидуетъ торговлѣ Сиры и затѣяла восточную войну только для-того, чтобы подорвать ее, скажите, что Бонапартъ овладѣлъ престоломъ съ единственной цѣлыо освободить Грецію отъ англійскаго вліянія, — и всегда найдутся люди, которые повѣрятъ этому и съ торжествомъ будутъ разсказывать другимъ.
