бы тогда вывод, что им придется бороться с нами на баррикадах и на полях сражения, и для того, чтобы избежать этого, они должны были бы относиться к нам совершенно иначе, чем сейчас относятся».
Источник этой перемены в политической линии Б. ясен: Б. боялся возобновления исключительного закона против социалистов, он боялся, как бы с. — д. партия, необычайно выросшая после падения исключительного закона и приступившая к созданию громадных массовых организаций, не подвела их под разгром. В данный период Б., вероятно, только хитрил, скрывая свои настоящие взгляды, но само собой понятно, что взгляды, утаиваемые от масс, перестают действовать на эти массы. Это скрывание подлинных взглядов Маркса на вопросы революции и государства обращалось в систему по мере того, как росли с. — д-тия и профсоюзы, охватывая миллионные массы, и по мере того, как на этой практической работе вырастал новый кадр вождей, не знавших подлинных взглядов марксизма.
Из рядов этих вождей выросло реформистское движение, возглавленное Бернштейном (см.), открыто стремившееся превратить с. — д-тию в мелкобуржуазную реформистскую партию. Б. страстно боролся против этих тенденций, но в своей защите марксовых законов общественного развития не шел никогда дальше доказательства необходимости обострения классовых противоречий, неизбежности революции и захвата власти. В чем будет состоять пролетарская революция, каковы будут ее формы, как произойдет конкретно захват власти, об этом он не высказывался даже в пылу самой страстной полемики против реформистов. Фактически, при решении этой проблемы ему виделись перспективы непрерывного нарастания рабочего движения, перспективы собирания сил путем борьбы за реформы и с. — д. агитации, без компромиссов с буржуазией, от к-рых, по его мнению, в 99 случаях из 100, с. — д-тия может только проиграть. Избегая заглядывать в будущее, он одновременно отказывался от подготовки рабочего класса к этой грядущей борьбе.
Период империализма и русской революции. Создание германского флота, англо-бурская война, усмирение боксерского движения в Китае, которое Б. страстно бичевал в парламенте, бесчеловечное истребление племени гереро в германской колонии юго-зап. Африки, русско-японская война, — все это не ушло от чуткого внимания Б. Эти события вызвали в то же время сильное брожение в народных массах, почувствовавших, что началась эпоха потрясений. Растущая дороговизна еще более обострила это чувство. Поэтому, когда началась русская революция, она нашла живой отклик в германском пролетариате. Б., сохранивший, несмотря на свои 65 лет, тесную связь с рабочими массами, выступил на Йенском съезде 1905 выразителем этих настроений, включив массовую забастовку в арсенал оружия пролетариата и бросив буржуазии угрозу, что если она будет продолжать политику наступленияна рабочий класс, то последний прибегнет к массовой забастовке, как средству защиты. Когда, после поражения московского восстания 1905, реформисты повели контратаку против идеи массовой забастовки, Б. пошел уже- (в 1906) на уступки, резче подчеркивая чисто оборонительный характер всеобщей забастовки — на случай попытки буржуазии отнять у рабочих всеобщее избирательное право. Вместе с тем он полагал, что такой шаг может быть решен только совместно руководителями партии и профсоюзов, как двух договаривающихся сторон. Поскольку руководство профсоюзами было полностью в руках реформистов, с. — д. партия видела в такой постановке вопроса угрозу для возможности перехода к революционным методам борьбы. Когда в партии началась агитация за применение массовой забастовки в борьбе за всеобщее избирательное право в прусский ландтаг, Б. высказался против этой агитации, заявив в предисловии к новому изданию книги Маркса «Классовая борьба во Франции», что партия должна в равной мере избегать как реформистских попыток пробраться ползком мимо затруднений, так и левых попыток перескочить через них. Но так как нельзя было топтаться на месте, то ЦК партии не удержался на этой позиции и при выборах в рейхстаг в 1912 пошел на выборный блок с партией торговой и финансовой буржуазии, не встретив при этом никакого сопротивления со стороны Бебеля.
Одним из главных мотивов, выдвигавшихся реформистами и партийным центром, возглавляемым Б., в защиту этой политики, было указание на рост опасности империалистской войны. Отношение Б. к этой опасности было очень двусмысленное. Он был врагом империализма, но вместе с тем поддерживал еще со времени борьбы за объединение Германии лозунг «защиты отечества». Этот лозунг он выдвигал всегда.
Каждый раз, когда ему приходилось говорить об опасности войны с царской Россией, он заявлял, что, в случае этой войны, он лично взял бы в руки винтовку. В то же время Б. отстаивал мысль, что с. — д-тия отлично сумеет определить — является ли война оборонительной или наступательной, при чем в эти понятия он вкладывал не исторический смысл различия между национальной, освободительной и империалистской войной (см. Война), а обыкновенный дипломатический смысл. Если эта точка зрения отражала прошлую идеологию с. — д-тии, то влияние империализма на современные взгляды с. — д. выразилось в оценке, данной Б. таким орудиям империалистской политики, как Багдадская ж. д., в к-рой он усматривал благодеяние цивилизации. От. этой точки зрения до прямой защиты подобных памятников цивилизации был только один шаг, к-рый реформисты и сделали с величайшей легкостью. Выход из этих противоречий Б. искал в защите идеи соглашения между буржуазными государствами в целях предотвращения войн и в идее сотрудничества с. — д-тии с буржуазным пацифизмом. Последним политическим
