незаметно привести ее к миролюбивой сделке. В каждой отрасли труда должна существовать одна центральная мастерская, все же остальные будут представлять собой ее подсобные организации: так уничтожается конкуренция внутри данной отрасли промышленности. После первого года существования общественных мастерских, роль государства сводится к регулированию отношений между центрами производства и к предотвращению нарушений общих принципов промышленного законодательства.
При господстве принципа конкуренции торге в л я не зависит от производства, при организации же труда коммерсант станет агентом производства. Теперь кредит дается только богатым, — тогда он будет доставлять орудия производства рабочим.
Земельная реформа будет проведена, по мысли Б., путем полной отмены наследования по боковым линиям, с передачей ценностей, остающихся после собственника, в распоряжение общества: таким образом, постепенно, «без потрясений и захватов», совершится грандиозная земельная революция. — Исходя из положения, что все интересы в обществе солидарны, Б. категорически отрицает борьбу классов и метод насилия. «Народ ждет своего освобождения не от грубой силы, а от порядка, от свободного обсуждения, от науки. Оставим вульгарные средства насилия нашим противникам»... Освобождение рабочих не есть дело их самих: «Если буржуазия одушевится благородными стремлениями, она все сделает для возрождения страны... Пусть она сольется с народом и возьмет в свои руки инициативу перехода от конкуренции к ассоциации».
Революция 1848 застигла Б. врасплох. У него не оказалось конкретной политической и социальной программы и не было представления о силах, на какие он мог бы опереться. Между тем, исторический момент требовал четких политических лозунгов и уверенных политических вождей. Этим требованиям могли удовлетворить бланкисты, но организации их были разгромлены. По самому существу своих воззрений такой роли не могли сыграть Прудон и его сторонники, отвергавшие пути политической революции.
В то же время у рабочих масс не было ни крупных классовых организаций, ни достаточно определенной классовой идеологии.
Чтобы расстаться с верой в заинтересованность всех социальных групп в деле освобождения пролетариата, французским рабочим предстояло пройти еще долгий путь опыта и кровавой борьбы. В этой обстановке роль политического выразителя чаяний рабочих и полупролетарских масс выпала на долю Б.: он стал членом Временного правительства. — Теоретическое якобинство уживалось в Б. с инстинктивным отвращением к борьбе; он постоянно уговаривал рабочих ждать, терпеть, уповать на своих представителей. Этому первому представителю рабочих во Временном правительстве первой созданной рабочими республики суждено было дать один из наиболее законченных типов соглашателя в истории рабочего движения и чрезвычайно ярко продемонстрировать на историческойарене, к чему такое соглашательство приводит. — Б. и механик Альбер — другой представитель рабочих во Временном правительстве — встречали на каждом шагу систематическое противодействие со стороны всех других его членов, хотя сам Б. всячески старался избегать обострения отношений.
Б. удалось вырвать у Временного правительства декрет о признании права на труд, но его главное требование — создать министерство труда для проведения широких социальных реформ, — натолкнулось на отчаянное сопротивление. Б. и Альбер угрожали выйти в отставку. Тогда Временное правительство, вместо министерства труда, создало комиссию для изучения положения рабочих (Люксембургскую комиссию). Б. пошел на соглашение и занял пост ее председателя. Реальные возможности комиссии, лишенной бюджета и исполнительных органов, были ничтожны.
Блану «было предоставлено пробить своим лбом фундамент, на котором покоится буржуазное общество» (Маркс). Вместе с тем, Люксембургская комиссия должна была «занять» парижских рабочих разговорами и разработкой заведомо обреченных на гибель проектов, тем самым отвлекая пролетариат от непосредственного действия. Комиссия подготовила закон о 10 — часовом рабочем дне, проведенный Б. через правительство и оставшийся мертвой буквой, как и декрет об учреждении районных бюро спроса и предложения труда. Когда созвано было Национальное собрание, оно не включило Б. в свою Исполнительную комиссию. Подобно Временному правительству, собрание отклонило предложение Б. о создании министерства труда, в результате чего Б. ушел из Люксембургской комиссии, к-рая вскоре прекратила свое существование. Эти неудачи и явно враждебное отношение к рабочим сперва Временного правительства, потом Национального собрания не заставили, однако, Блана отказаться от политики соглашательства. Когда 15 мая народ захватил Национальное собрание и пытался организовать новое, подлинно революционное правительство, Б. не примкнул к этому движению: наоборот, он стремился удержать массы от выступления, и Б. — в сущности, против его воли — включили в число членов предполагавшегося нового правительства и почти силой привели в собрание. «Социальная республика», которая, по мысли Б. и шедших за ним рабочих, должна была создать кооперацию всех классов и смягчить классовые противоречия, скоро на деле оказалась «социальным порабощением рабочих республикой» (Маркс). В то время как в Люксембургском дворце произносили бесконечные речи, подлинный хозяин страны — республиканец-буржуа — овладевал всеми органами власти, чтобы в июньские дни сбросить с себя маску и раздавить рабочих вооруженной силой. Как все люди, занятые примирением непримиримого, Б. оказался игрушкой в руках хозяев положения. — Когда июньское рабочее восстание было подавлено, Блан едва спасся от разъяренных национальных гвардейцев, видевших в этом умереннейшем из социалистов одного из
