мечтали английские империалисты. Кроме того, англичане по своему обыкновению не преминули обмануть своих противников, обратив присоединенные территории в коронные колонии под управлением наместника с неограниченными полномочиями. Этим англичане, торжественно заявившие в начале войны устами премьера лорда Солсбери, что они «не ищут ни земель, ни золота» в этой войне и предприняли ее в защиту угнетенных «уитлендеров», оправдали первую часть своей бескорыстной программы; вторую же они доказали тем, что на прииски были свезены десятки тысяч китайских кули, навербованных путем всевозможных посулов и приставленных к работе в рудниках при условиях, напоминавших самые мрачные страницы невольничества.
Это был достойный эпилог к позорнейшей войне, округлившей награбленные в течение последней четверти века территории до трех с половиной миллионов квадратных миль и увенчавшей здание британского империализма конца века уничтожением самостоятельности двух республик с культурным «белым» населением, и восстановлением рабства под британским флагом.
Но война эта имела и более глубокое истории. значение: она выразила и одновременно закрепила отмеченный еще египетским походом 1882 сдвиг, происшедший в недрах англ. буржуазного общества за последнюю четверть века в сторону усиления удельного общественного веса финансового капитала, который в союзе с крупным капиталом тяжелой промышленности и помещичьим землевладением отныне выступает вперед как решающая сила в консервативной партии, передвигая еще больше в ее сторону политический центр тяжести. Либеральная партия совершенно пасует перед таким противником. Несмотря на бесславный уход Розбери, возглавлявшееся им правое ее крыло не только не ослабело, но оказало сильнейшее сопротивление выбору в лидеры Гаркорта, наиболее видного из старых гладстонианцев, и последним, во избежание открытого раскола, пришлось пойти на компромисс, согласившись на кандидатуру мало заметного и совершенно невлиятельного, хотя и не лишенного мужества и политической честности, сера Генри Кембел — Баннермена, б. военного министра. Новый лидер не пользовался никаким авторитетом, и когда началась Бурская война, раскол все же произошел: трое столпов либерализма: Асквит, Грей и Холден (все трое ныне лорды, а последний — недавний член рабочего правительства Макдональда), объявили себя сторонниками войны и основали фракцию «либерал-империалистов». Напрасно радикальная молодежь в рядах либеральной партии во главе с Ллойд Джорджем, тогда впервые выступившим на широкую политическую арену, и в союзе с социалистами, старалась мобилизовать мелкую буржуазию и рабочих против войны. Консерваторы заглушали их голоса небывалым патриотически-террористическим грохотом своей прессы, своих мюзик-холлов, церковных проповедей и уличных демонстраций, заставляя либералов прятаться по углам ивынуждая редакции либеральных газет путем давления на их собственников либо умерять, либо совсем менять тон. Идеологический и моральный распад либеральной партии дошел до крайних пределов, и когда консерваторы, воспользовавшись шовинистским угаром в результате первых побед над бурами, в сентябре 1900 внезапно объявили новые выборы, либералы получили всего 186 мандатов, их ирландские друзья — 82, а сами консерваторы в союзе с юнионистами вернулись к власти, имея 411 мандатов.
Очутившись, таким образом, в положении диктаторов, консерваторы могли, казалось, делать со страной все, что они хотели. Действительно, с этого момента начинается их работа по пересмотру всех основ внутренней и внешней жизни Англии. Эра либеральных и демократических реформ, открывшаяся в 1832, сменяется отныне, соответственно изменившемуся соотношению сил и настроению в капиталистическом классе, попятным движением в сторону общественной и политической реакции и укрепления экономических позиций крупного капитала и землевладения. Уже в 1899 консервативное правительство осмелилось провести реформу, которая шла вразрез со всей предыдущей линией общественно-политического развития Англии. В 1888 лондонское общественное самоуправление самими же консерваторами было объединено в руках вновь созданного совета лондонского графства. По мысли тогдашних прогрессистов (радикалов и фабианцев), этот совет должен был сыграть роль лондонской «коммуны», осуществляющей муниципальный социализм, но ему все же мешало в его деятельности существование неликвидированного плутократического и архаического самоуправления лондонского Сити на основе древних купеческих гильдий. Теперь лондонское самоуправление было еще больше раздроблено передачей части функций совета районным городским советам, оплотам мелкого лавочничества. Это была определенно реакционная мера, подсказывавшаяся отчасти боязнью перед общественной силой больших размеров, отчасти желанием разрушить оплот радикализма. В 1902 консервативное правительство провело вторую реформу в том же направлении, упразднив выборные демократические городские школьные советы и передав школьное дело в руки полу-автономных комиссий при муниципалитетах. Эти комиссии, составлявшиеся отчасти из членов муниципалитетов и отчасти путем кооптации из представителей церковных и благотворительных обществ, брали на свое иждивение не только общественные, но и церковные школы, до тех пор прозябавшие за недостатком средств на содержание зданий и преподавательского персонала.
Ряд др. реакционных мер был проведен тем же правительством, в том числе питейная реформа, сущность к-рой сводилась к выдаче полной компенсации питейным заведениям, не получавшим, вследствие избытка их в районе, возобновления годичного патента, а главное — акт об иностранцах (1905), к-рым впервые в английской истории урезывалось право въезда в Англию «нежелательных» —
