притязаниям своего японского союзника на получение с русских контрибуции и приглашает возвращающегося домой через Париж Витте посетить дружественный Лондон. Остальное уже доделывают за консерваторов сменившие их у власти либералы, которые продолжают политику окружения Германии и провоцирования войны с ней вопреки всем своим пацифистским традициям. Это поведение либералов было самым большим триумфом их консервативных предшественников.
Реакционному перерождению правящей буржуазии в этот период соответствовало и реакционное настроение среди рабочего класса — настроение, которое, по существу, и сделало возможным безнаказанное хозяйничание правящих кругов. Рабочий класс в эти годы находился в состоянии полной политической летаргии, и даже профсоюзное движение пришло в застой. Заработная плата поднималась весьма медленно или даже не поднималась совсем. Достаточно указать, что между 1875 и 1899, т. е*. в течение двадцати пяти лет средняя заработная плата у строительных рабочих повысилась на 14, 4%, у металлистов повысилась на 10%, у горняков на 4, 4%, у текстильщиков упала даже на 6, 6%, а у всех этих групп, вместе взятых, повысилась только на 5, 1%.
И в других направлениях условия труда не улучшились заметным образом. Тем не менее, классовая борьба английского пролетариата почти прекратилась не только на политическом, но и на профсоюзном поприще. Правда, со времени первого избрания рабочих депутатов (1874) в парламент попадали депутаты отдельных профсоюзов, а на выборах 1892 попали в парламент даже «социалисты»: Кир Гарди и Джон Бернс. Но профсоюзные депутаты проходили по либеральному списку в качестве либералов; в качестве либерала же прошел и Бернс, бывший социал-демократ; Кир Гарди же, прошедший под социалистическим флагом, но на весьма умеренной платформе, уже на следующих выборах 1895 очутился за бортом. Поскольку организованные рабочие занимались политикой вообще, они по большей части следовали за либеральным знаменем, а текстильщики одно время даже за консервативным.
К социализму же, как уже указывалось выше, они относились не только равнодушно, но и с нескрываемой насмешкой и враждой, и социалистические организации — и левые, как Социал-демократическая федерация, и правые, как основанная в 1893 Кир Гарди, Независимая рабочая партия — прозябали, превращаясь в секты и нередко совсем распадаясь. Немногим лучше обстояло дело в профсоюзной области. Число забастовок падало с каждым годом, сами профсоюзы были распылены, обнимали лишь небольшую часть рабочего класса и нередко между собой враждовали, а массы, в них организованные, бездействовали, предоставляя всю инициативу, всю власть и все решения своим «вождям», т. е. чиновникам.
В 1889 произошла генеральная забастовка доковых рабочих в лондонском порту, стяжавшая себе историческую известностьтем, что это было первое в Англии крупное выступление «необученных» рабочих, до тех пор неорганизованных, и притом еще под руководством социалистов, как Том Манн, Джон Бернс, Бен Тиллет, Элеонора МарксЭвелинг и др. Забастовка эта всколыхнула всю буржуазную общественность, к-рая почуяла угрозу в том, что на сцену выступил уже не вышколенный и выдрессированный, либерально настроенный рабочий — «аристократ» из тред-юнионистов, а «плебей» рабочего класса, да еще под руководством социалистических агитаторов.
Но опасения одних и надежды других оказались одинакбво неосновательными.
Правда, со времени этой забастовки датирует организация чернорабочих, т. е. рабочих, не проходивших стажа ученичества, предусматриваемого уставами англ. профсоюзов; соответственно этому сама эта организация отличалась от традиционной тред-юнионистской формы тем, что была более демократична, менее замкнута и менее обременена теми функциями взаимопомощи, к-рые составляли такой тормаз для боевой деятельности старых тред-юнионов. Тем не менее, и этот новый элемент не внес в рабочее движение Англии никаких перемен в политическом смысле и остался политически так же мало сознателен, как и более «аристократические» слои пролетариата. Не было недостатка в крупных стачечных выступлениях и со стороны самой этой аристократии. Такова была геройская борьба машиностроителей в 1897 формально за 8 — часовой рабочий день, а по существу за право коалиции, и такова же была забастовка горняков четырьмя годами раньше в ответ на требование снижения заработной платы. Ни в том, ни в другом случае рабочие не выиграли, но и в политическом отношении эти забастовки не дали никаких результатов. В борьбе машиностроителей замечательно было то обстоятельство, что она встретила деятельное сочувствие среди радикальной буржуазии не только в самой Англии, но и в других странах: отказ хозяев в признании профсоюзной организации воспринимался ею, как угроза самому существованию тред-юнионизма, в котором она усматривала наилучший оплот против социализма. Это было верно постольку, поскольку тред-юнионизм в эти годы представлял квинт-эссенцию классовой несознательности и сам еще углублял ее.
А последнее обстоятельство объясняется тем, что как раз эти годы были годами прогрессивного падения цен (ровно наполовину между 1875 и 1900), благодаря развитию хлебного и сырьевого экспорта Америки, России и нек-рых английских доминионов, и мощному развитию промышленного производства в Германии и других странах.
Этот фактор, содействуя росту реальной заработной платы, ослаблял боевую энергию тред-юнионов и рабочего класса вообще и привязывал их еще крепче к либеральной партии, основным лозунгом которой было сохранение и развитие свободной торговли, т. е. ввоза продуктов и товаров по самым низким ценам мирового рынка. Благодаря этому, обозреваемый период представляет собою эпоху глубочайшего падения рабочего
